В сердце Олимпийского парка Сочи кладбище старообрядцев. Они отстояли его

На официальном сайте Олимпийского парка никаких упоминаний о кладбище на территории. Вряд ли вас приведут туда экскурсоводы.

Для многих из 7,6 миллиона россиян, посетивших в 2023-м Сочи, это будет шоком, но в нескольких метрах от Площади медалей с поющими фонтанами, примерно посередине между «Фиштом» и «Айсбергом» располагается действующее кладбище.

Там хоронят в основном старообрядцев.

Оно скрыто забором и высаженными деревьями. Нет никаких указателей. Нет и КПП.

Если залипнуть в телефоне и просто идти, не поднимая головы, в какой-то момент можно сильно удивиться и поверить, что оказался в параллельной реальности: все так же доносится музыка из Олимпийского парка, слышны голоса, видны арены, вот только вокруг – кресты.

Примерно 100 лет до этого места никому не было дела. По документам его вообще не существовало. И когда началась большая стройка к Сочи-2014, не замечать старообрядцев стало нельзя.

Во-первых, они жили там, где по планам должен был располагаться Прибрежный кластер Игр, во-вторых, еще это кладбище. Всерьез рассматривался вариант с эксгумацией – проектировщикам так было бы куда проще.

Однако старообрядцы отчаянно митинговали, боролись за свое прошлое, а вместе с тем – за настоящее и будущее. И в итоге были услышаны.

Мы постарались разобраться: кто эти люди, чем живут и как Олимпийские игры в Сочи повлияли на их быт.

Старообрядцы не покормят вас из своей посуды. Таковы правила

Разговариваем с Сергеем, мужчиной лет 50. Он ничем не выделяется из десятка других, пришедших на службу в Древлеправославную церковь Успения Пресвятой Богородицы в Сочи. Это храм старообрядцев. Открыт всего как пару месяцев. Находится в микрорайоне Некрасовское – в 15 минутах ходьбы от кладбища.

Прийти туда – верный способ встретить староверов, потому что в обычной жизни они ничем не отличаются от нас. Так же ездят на машинах, ходят на работу, торгуются на рынках. Разве что у мужчин – борода.

У Сергея как раз борода длинная и роскошная. Костюм на крестьянский манер, нательный пояс. Потом, на выходе из храма, некоторые будут менять одежду на гражданскую, кто-то просто накинет ветровку – на улице выделяться ни к чему. Но пояс у всех мужчин остается на месте, это обязательный атрибут.

– Без него нельзя ни молиться, ни ложиться спать, – проводит ликбез Сергей. – Задумывался о происхождении глагола «распоясался»? Это как раз отсюда: ходить без пояса, значит, стать распущенным, неприличным.

– На бытовом уровне между мной и вами еще какие-то отличия есть?

– Ну, смотри. Ты придешь ко мне в гости, а я тебе из своей посуды не дам выпить. Приму, голодным не оставлю. Но свою тарелку или кружку – неа. Потому что ты не нашей веры.

***

Сергей возвращается на службу и направляется в самый центр храма. Его знают. Мы с Марией, красивой девушкой лет 30, топчемся у входа. Она потомственная старообрядка, но и ей доступ открыт не везде.

– Не венчанная я, – объясняет. – У меня муж вообще мусульманин. Свечи поставить могу, но за ленточки – нельзя.

Мария переехала в Сочи пару лет назад. Говорит, что, попав в общину, словно в детство вернулась. И радуется, что Артемий Ефимов, настоятель местного храма, «такой современный батюшка».

– В Молдавии, откуда я родом, было гораздо строже. Дедушка нас постоянно пристыжал. Зайти к нему в шортах даже ребенком было нельзя, про накрашенные ногти и говорить нечего. И в храме было очень строго – я туда поэтому в детстве боялась ходить. В современном мире соблюдать правила все сложнее. И вот лично я как бы старообрядка, но не до конца. Пока не от всего могу отказаться. Надеюсь, с возрастом поумнею.

Но детки у нас крещенные по всем правилам. И спасибо отцу Артемию за его позицию. Вот у меня дочка ходит на художественную гимнастику – и он ее причищает! А в Молдавии и многих других местах это было бы под запретом. После 7-8 лет все – никаких танцев, песен и тем более коротких костюмов. Даже если ребенок пост не держит – уже не причистят. А у меня дочка кроме мяса и сладостей вообще ничего не ест, даже не знаю, что бы я делала…

– У нас с вашей церковью хватает похожего, – отец Андрей ничуть не удивляется «чужому» мне. Терпеливо рассказывает очевидные для всех тут вещи. Только рад, что кто-то еще заинтересовался. – Если упростить, у нас строже требования: службы длиннее, атмосфера более каноническая. Но нет никакой коммерции. Нет возможности заплатить за свечу – ничего страшного. За крещение ребенка я тоже не буду требовать ничего. При этом люди сами делают пожертвования. Церковь эту мы так и построили.

Внутри храма у нас по-другому. Видишь, притвор (вход в основную часть церкви – Sports.ru) огорожен?

Не старообрядцы пройти за не могут. Да и старообрядцы, которые бреют бороды, курят или живут вне христианского брака (не венчанные) – тоже.

Ну и еще из ключевого в плане разницы – крестное знамение. Новообрядцы крестятся тремя перстами, а старообрядцы – двумя. Но зайди в любую церковь и посмотри внимательно: на всех иконах – два перста!

– Кто для вас патриарх Кирилл?

– В бытовом плане мы взаимодействуем с новообрядцами, но в религиозном – никак не соотносимся. В их церкви не ходим. Никоновские реформы были направлены на Запад, в сторону околокатолических догматов. В двух местах изменили Евангелие, Псалтырь – вообще сильно. Так что митрополит Московский и всея Руси у нас – Корнилий. 24 сентября он освятил этот храм – и слава Богу.

Стоп-стоп, давайте сначала. Как вообще появились старообрядцы?

В середине ХVII века патриархом Никоном при поддержке царя Алексея Михайловича была произведена тектоническая церковная реформа, которая привела к расколу Русской церкви.

С нововведениями и изменениями привычных порядков согласились далеко не все. Тех, кто отказался служить по-новому, предали анафеме и стали называть сначала раскольниками, а при Екатерине II – старообрядцами.

Больше 200 лет староверы подвергались жестким гонениям, из-за чего были вынуждены разбегаться по всему миру. До сих пор поселения есть даже в Южной Америке – на ютубе про них многомиллионные ролики. При этом значительная часть старообрядцев все-таки вернулась – этому способствовал указ Николая II в 1905 году «Об укреплении начал веротерпимости», подаривший права людям любых исповеданий.

– За 350 лет мы не отошли от своей веры, а вскоре после указа Николая II наши предки, жившие в Турции, поехали в Россию – и поселились в Нижнеимеретинской низменности, – рассказывает Сергей. Тот самый, который не даст мне попить из своей посуды. – Кто же тогда мог подумать, что через 100 лет тут захотят провести Олимпиаду?

Здесь и остановились как раз из-за того, что никто больше в эти места соваться не хотел. Тут было болото! Малярия свирепствовала, медведи наведывались. Наши деды прорыли каналы, все осушили. Построили церковь. В советское время ее, правда, забрали, организовали там свинарник. Был колхоз, куда без этого.

Со временем район стал развиваться, приезжали люди со всей страны, но около 400 старообрядцев тут к 2008-му оставались. Мирно жили. Вот только оказалось, что их участки мешают олимпийской стройке. Сначала отнеслись очень грубо. Кладбище грозились перенести! Из-за этого были протесты.

Вот что происходило в 2008 году во время приезда комиссии МОК.

По словам старообрядцев, вскоре после этого поступила команда решить вопрос с ними полюбовно. Им предложили переехать в село Некрасовское (по сути, район Адлера у Олимпийского парка – в сторону моря) и расселить всех на улицах с символическими названиями Общинная и Старообрядческая.

Отказаться от переезда было невозможно. Понимая это, люди выставили еще два условия: чтобы не трогали старое кладбище и чтобы в Некрасовском построили храм. Получили добро.

А в 2019-м по местным новостям разлетелись сюжеты – все еще недостроенный храм старообрядцев вообще хотят снести.

Чудом выстояли.

«Нам обещали выполнить три момента, но в итоге не срослось ни по одному». Как переселяли людей из-за олимпийской стройки

– Это был очень плохой период, в результате какой-то дезинформации дошло до судебного заявления от администрации города Сочи о сносе храма, – вспоминает отец Артемий. – Но суд вынес решение: отказать. Так что, с Божьей помощью – отстояли. Боролись как могли. Писали даже президенту.

В сентябре храм открыли. Построили его всецело на деньги прихожан и просто добрых людей. Государственного финансирования у нас не было.

– Но ведь во время переселения одним из двух пунктов негласного мирного соглашения было строительство храма.

– Если начистоту, нам обещали три момента.

1. Построить храм.

2. Из-за того, что выселяли людей с больших земельных участков, а давали маленькие, нам выделили в горах 30 гектар сельскохозяйственной земли.

3. Кладбище.

Изначально движение пошло по всем направлениям. А в итоге ни по одному не срослось.

– Даже так?

– Город принял кладбище на баланс – его ведь прежде на бумаге не существовало. Вообще, оно старообрядческое и исповедальное, но официальный статус ему так и не придали. Но сейчас там бардак – ладно хоть договорились, чтобы прописанных в других городах перестали хоронить. Хотя все равно ставят памятники в человеческий рост, бетонные мавзолеи, есть полумесяцы – в общем, полный разброд.

У нас как принято – ставится только крест. Потому что когда будет суд у Всевышнего, каждый должен встать, взять свой крест – и пойти. А как ты возьмешь памятник? Сгнил крест, на его месте можно хоронить родственника. В результате наше кладбище за 100 лет не выросло ни на сантиметр. А сейчас оно в ограду не влезает, впритирку к дороге! Пишем письма, пытаемся объяснить…

– Что с участками для хозяйства?

– Забрали через 3 года. Люди ведь переселялись, было не до участка. А суд вынес постановление, что раз его не использовали, то следует изъять. Хотя объективно – ну, ведь вынужденный переезд был, это не так просто.

Возобновили разговор после того, как в Сочи сменился глава, но, к сожалению, так нам его и не вернули.

– С храмом более или менее понятно.

– При подготовке к Олимпиаде давали бетон и арматуру, шло движение, но как только она прошла – все прекратилось. К тому моменту успели поднять каркас примерно до середины. Фирмы ушли, а Олимпийский комитет сказал, что у них минимизация социальных объектов, так что ничем помочь они не могут. Но мы его все-таки достроили! Так что одна договоренность, слава Господу, отпадает.

– Само переселение люди как пережили?

– Вот сейчас те, кто тут живут, счастливы. Новая инфраструктура, близко к морю, многие живут за счет сдачи домов.

Но 10 лет назад сложно было. Уход с обжитых мест дался тяжело старикам, многие покинули нас в первый год после переезда. Из менее страшного – считали квадратные метры не по тем коэффициентам. Еще был план минимизации – и не всех старообрядцев переселили в поселок, только процентов 30. Кого-то разместили в Сочи, кто-то вообще уехал. Хотя Некрасовка изначально должна была быть полностью старообрядческой.

Но сегодня обжились. Есть возможность молиться. Люди снова сплотились, окрепли.

– Ваше отношение к Олимпийским играм?

– У меня его нет. Это же языческие вещи, а ристалища в православии запрещены. Хотя сейчас пытаются натягивать церковь и спорт…

Но, если мы говорим о физическом развитии, о том, что это нужно для защиты страны – это только приветствуется. Старообрядцы всегда стояли и будут стоять за Родину.

С точки зрения развития региона Олимпиада, безусловно, дала толчок. От прогресса никуда не деться. Скажу больше: Солдатёнковы, Рябушинские и Морозовы были старообрядцами – и они, первые мануфактурщики, двигали нашу страну вперед. Олимпийские мероприятия тоже сделали это. Были большие вложения в инфраструктуру. Вот даже инновационный центр «Сириус» – это разве плохо?

– Обиды у старообрядцев на Олимпийские игры нет? Ведь это лишило вас привычного уклада жизни.

– А не было забрано то, ради чего мы живем. Да и невозможно это. Духовность непоколебима, молиться нам не запретишь. И мы, наоборот, благодарны, что впервые с 1937 года у нас появился храм. Теперь у общины есть возможность собраться, обсудить какие-то вещи. Есть увеличение молодежи в общине и могу сказать, что она стоит в правильном векторе. Все это в каком-то смысле нам дала Олимпиада.

Против спорта я тоже ничего не хочу сказать. Грешно ли зарабатывать им? Нет. Больше скажу, у нашей общины есть футбольная команда. Собираемся мужиками – и я в этом тоже участвую. Мы не ставим это в противовес, но и не возводим на пьедестал. Занимается человек спортом – молодец, культурой – молодец, стихи пишет – тоже. Немолодец скорее тот, кто ничем из этого не увлекается.

Фото: автора; Алексей Надежин; Gettyimages/Mark Kolbe; РИА Новости/Игорь Михалев, Сергей Гунеев, Артур Лебедев