Вы могли забыть, но Панарин не политик, а суперхоккеист. Большое интервью о том, как он прокачался в НХЛ
Так получилось, что последний год у Артемия Панарина спрашивают в основном про политику и деньги. Это объяснимо, но меня смущает, что все же про фондовый рынок и президентские сроки он рассуждает с позиции обывателя, который внимательно следит за этим со стороны. Безусловно, здорово, что спортсмен уровня Панарина выходит за рамки хоккея и имеет активную гражданскую позицию (это однозначно лучше, чем складировать на компе все фиты Чайлдиша Гамбино), но мне всегда казалось, что о хоккее он расскажет еще лучше, потому что именно хоккей – его территория. По идее, один из самых дорогих игроков мира и один из лучших бомбардиров прошлого сезона НХЛ в нем разбирается.
Я подозревал, что будет интересно, но в результате – нет никаких слов. Просто надеюсь, что вам его рассказ зайдет хотя бы наполовину так же, как мне.
Очень важная штука – по ходу интервью Артемий раз пятьсот оговорился, что высказывает только свое мнение, говорит только о своем подходе и своих взглядах на хоккей. Поэтому я пропишу отдельно – ни один сантиметр этого интервью не является инструкцией по физической и психологической подготовке для всех хоккеистов всех возрастов. Это просто парень рассказывает о себе – его опыт может не подойти больше никому на свете. Примите к сведению, но думайте своей головой.
Содержание предыдущих серий. Летом-2019 Артемий был самым привлекательным лотом рынка свободных агентов и ушел в «Рейнджерс» на семь лет по 11,6 млн долларов. В первых двух матчах он набрал 2+2, за первые семь – 12 очков. И его ставили в звено с Микой Зибанежадом, второй звездой команды, потом передвинули во второе – Панарину было все равно с кем играть. Когда сезон остановился, он был в топ-4 бомбардиров лиги (32+63) и когда в твиттере перечисляли претендентов на «Харт», Артемий стал кандидатом от народа.
Все, давайте начинать.
Иногда не успевает назад, потому что ноги короткие (и потому что бежать дальше всех)
– По цифрам и по игре выглядело так, что ты залетел в «Рейнджерс» без раскачки. Как это было устроено изнутри? О чем говорили с тренером и менеджером на первых встречах?
– Я не первый год в НХЛ, поэтому уже понятно, в какой роли я играю, какой я игрок. Меня брали как готовый продукт. Было знакомство – тренер говорил о своем видении игры, я говорил, как я вижу. Видели похоже. Единственное различие – он хочет, чтобы я возвращался в оборону, а я нет (смеется).
– Ты начинал сезон в звене с Зибанежадом и Бучневичем, но потом больше играл со Строумом/Фастом. В чем отличие?
– В звене с Микой и с Бучей шайба была у всех поровну. А со Строумом/Фастом шайба больше у меня. Это не принижает их заслуг – было разделение ролей, и они делали очень много другой работы.
С Микой мы поиграли не очень много – когда начали проигрывать, нас развели. Потом на фоне перемен побеждали – соответственно, менять назад не было смысла. Но для тренера, я считаю, здорово, когда есть две такие возможности: разъединить нас и потом в каких-то играх поставить вместе. Даже лучше, что мы можем сыграть друг без друга, а в ответственный момент, когда надо переломить матч, есть такая опция, как нас соединить.
Он, как и я, очень любит много играть с шайбой, поэтому нам надо больше взаимодействовать: если у одного шайба, то второй должен не лениться и не ждать ее, а бежать и исполнять другую роль. Роль игрока без шайбы: открываться, делать черновую работу. Как в «Бостоне» играют Пастрняк, Бержерон, Маршанд. Они техничные игроки, но выполняют очень много черновой работы, не ленятся, бьются за каждую шайбу, и от этого у них результат есть как у звена.
– Ты рассказывал, что в «Чикаго» было устроено так: вы с Кэйном теряете шайбу на синей линии, а Анисимов бежит назад с чужого пятака, вас опережая. Со Строумом/Фастом такой же расклад?
– В основном, я, конечно, запаздываю с возвратом в оборону, но это потому что у меня от природы ноги короткие. Тренеры пускай на меня не злятся.
Но если серьезно – когда два моих нападающих за чужими воротами, а я, получается, третий сверху, всегда вернусь назад. Нет такого, что буду подставлять ребят, оборачиваться, ждать, пока они меня догонят. Просто чаще получается наоборот, что я самый нижний игрок, я за воротами противника, поэтому мне нет смысла бежать быстрее них. В оборону возвращается тот, кто выше.
Моя игра, в основном, состоит из того, что я нахожусь гораздо ниже центрального. Поэтому выглядит так, будто я не очень люблю возвращаться.
В «Чикаго» мы тоже играли низко. Но у Анисимова ноги видели? Он два шага делает – и уже вернулся назад.
– Мы в подкасте набирали состав идеальной сборной России-2020. Первая тройка получилась: Панарин – Кузнецов – Кучеров. Но ты как-то сказал в интервью: «Когда все игроки техничные, одинаковые — ничего хорошего из этого звена не будет».
– На самом деле, мы так играли (на чемпионате мира-2017 – Sports.ru) и здорово забили пару голов, понимая друг друга на подсознании. Единственное – надо, чтобы мы собрались перед турниром и договорились: так, пацаны, каждый реально отрабатывает. Шайба в метре – грыземся за нее, нет такого, что один смотрит пока кто-то отберет. Работаем все вместе – тогда, думаю, получилось бы.
На ЧМ-2017 столкнулись новые поколения России и Канады. Космический матч, который показал, в чем мы системно хуже
Мы же играли с Дадоновым и Шипачевым, тоже все техничные. И нормально получалось. Просто постоянно договаривались, что друг друга дополняем.
Если короткий турнир – например, чемпионат мира – можно было бы неплохо отыграть. Но если такой марафон, как сезон НХЛ, то могли бы быть вопросы. Но это мое мнение, я не знаю, как было бы на самом деле, я не тренер.
– Со стороны еще выглядит так, что в «Рейнджерс» тебе интересно играть с Деанджело, что он похож по мышлению. Он открывается здорово, включается в атаки, ждет твоих передач.
– Тут ключевое – что он открывается. Открытому игроку я отдаю всегда. Раньше многие тренеры говорили мне – и, по моему мнению, заблуждались – что надо принять шайбу, сначала включить ноги, а потом смотреть. Но я эту точку зрения не разделяю – зачем включать ноги, если у тебя через метр будет защитник? И тебе лучше держать дистанцию, тебе лучше посмотреть, где есть открытый игрок. Шайба летит в сто раз быстрее тебя – зачем бежать, если можно отдать пас?
Моя игра построена на том, что я принимаю шайбу и сначала смотрю. Соответственно, кто открыт, тому даю. Деанджело просто такой, активный на площадке, всегда подключается и старается оторваться от своего нападающего.
С самого детства развивал пас, а не бег. Постоянно тренирует его даже сейчас
– Как раз об этом хотел спросить. Одна из твоих фишек – когда ты с шайбой, то смотришь в поле, крутишь головой, чтобы увидеть максимально широко. Как развивался этот навык?
– Дед все детство мне говорил, что нельзя смотреть на шайбу. «Подними голову!». Второе – надо играть в пас. Командная игра. Зачем бросать, если ты закрыт? Отдай пас, твой партнер забьет. И что пас очень часто важнее гола – каким бы гол красивым ни казался, без паса его бы не было.
Поэтому у меня был такой менталитет. Хоккейное мышление, ориентированное на передачу. Дед мне с пяти лет говорил, что лучше бросить мимо ворот, но целиться под штангу, чем без шансов бросать в щиток вратарю.
На этой базе я и развивался. Моя игра была направлена не на бег, а на пас. Я и не мог пробежать/продавить, потому что у меня никогда физики не было. В принципе и сейчас нет – вся моя игра состоит из мышления.
Со временем пришло чувство дистанции. И опять же это никакая не моя заслуга. Я всегда был маленьким, и мои амбиции меня толкали на то, чтобы выигрывать, забивать, отдавать. Мой мозг видит, что соперник в два раза больше меня – а, как правило, всю жизнь все вокруг были больше. Мне нет смысла завязываться с ним в борьбу, бежать куда-то. Мой мозг находил другие пути, как обыграть этого игрока.
Возвращаясь к ногам – многие кричат, что надо их включать, куда-то бежать. Но вот, допустим, когда ты проходишь среднюю зону, защитник откатывается. Если включить всю скорость, то ты просто прибежишь к защитнику. Тебе сложно будет его обыграть. Тогда ты немного притормаживаешь, держишь такую дистанцию, чтобы он до тебя не дотянулся. И заставляешь его тормозить – потому что ему набрать скорость спиной вперед будет тяжелее, чем тебе.
Часто я качусь в средней зоне, не бегу на защитников, держу полтора метра от них и все равно двигаюсь вперед – параллельно с ними. Если защитник затормозит – я всегда могу включить ноги и обойти его. Он тоже не дурак, он, в основном, тормозить не будет, а будет откатываться. Соответственно, у меня появится свободное место, чтобы зайти в зону. И я уже смогу в зоне искать адрес для паса.
И это все – результат эволюции моего мозга в тех условиях, которые мне дала жизнь. Потому что я был маленький и по-другому просто не смог бы играть. Нужно было искать какие-то пути – и мой мозг их находил.
Даже не могу сказать, что я сам чего-то заслужил. Это моя жизнь сделала со мной. Я не сидел в 14 лет и не думал – а кем бы мне правильнее быть? Я тогда ничего не думал вообще. Соответственно, брать на себя эти заслуги, что я молодец, что я развился – сложно. Это эволюция: что у меня было, из того мозг и лепил сам.
Мои амбиции толкали, но опять же – что такое амбиции? В 12 лет ты же не можешь сидеть и сказать – я буду амбициозным! Это или жизненные ситуации повлияли, или гены, или воспитание родителей.
Эти амбиции меня толкали на то, чтобы выигрывать. А как выигрывать – уже находились пути, которые были доступны.
– Можешь вспомнить ключевые этапы своего развития как игрока? Ну, например, когда ты взялся за бросок и работал конкретно над ним.
– Такого, чтобы развивать что-то одно – допустим, бросок – не было. Я был таким игроком, что кроме физики, кроме пробежать/проломить, мог исполнять все. Бросить – не как Александр Овечкин, а средне – мог. Пас тоже мог отдать. Соответственно, мне нужно было развивать все в целом, по чуть-чуть.
Но сейчас я тоже пришел к новым вещам. В осознанном возрасте, когда ты уже сформировался, нужно быть фанатом своего дела, чтобы находить какие-то пути. Я сейчас замечаю, что если реально быть фанатом хоккея, то в своей игре можно придумать много фишечек, которые дополнительно помогут.
Приведу пример. В последнее время я пришел к тому, что тренирую летом пас – делаю 300 или 500 передач за тренировку. Просто передач. Стою на месте и, фокусируясь на этом, отдаю ровные четкие пасы. И это будет лучше, чем бегать кругами вместо того, чтобы тренировать передачи и завершающий бросок.
Потом в игре я смогу бегать на льду хоть сколько. А если выход 2-в-1 и мне нужно решать? А в игре бывает так, что момент всего один, да и то нечеткий – когда ты бежишь 3-в-2 и тебя догоняет их третий игрок, то есть вот-вот будет 3-в-3. И тебе нужно в этой ситуации исполнить тонкий пас. И если ты его не исполняешь, то гола не будет.
А если исполняешь – то можешь пешком ходить всю игру. Исполнишь 1-2 паса, сделаешь 1-2 гола и это больше поможет команде, чем твои бесконечные круги на сборах.
Но сразу скажу, что я занимаюсь на кардио. Сейчас молодые ребята почитают и подумают, что только играться надо и больше ничего не делать. Нет, у меня серьезная подготовка по кардио, два-три кросса в неделю и еще два велосипеда по часу в неделю. Пять кардиотренировок в неделю – это достаточно. Это мне Серега Бобровский привил.
И тогда я подумал, что в принципе это два самых важных компонента. Кардио – когда ты не закисляешься, когда у тебя свежие мышцы, и от этого свежая голова. Когда ты хорошо готов весь матч, быстро восстанавливаться после смен – это база, ее нужно нарабатывать тренировками в голубой, зеленой и красной пульсовых зонах (120-135, 135-155 и 175-185 ударов в минуту соответственно – Sports.ru). Потому что когда ты закислился, сильно устал – у тебя и мозг отключился.
Физика у меня не то чтобы совсем ушла. Я продолжаю заниматься в зале на мышцы. Но не так много, как раньше. Раньше я только мышцы и тренировал, кардио не делал вообще. Последние два года начал заниматься так. На самом деле не знаю, от этого ли такие результаты. Может от чего-то другого, но изменения в подготовке были такими.
И второе – исполнение. Много тренирую летом – встану и бросаю шайбу или отдаю передачи. Тренировать передачи с неудобной руки тоже важно – есть много игроков, которые с неудобной точный пас не могут отдать. А в игре очень много моментов, когда с неудобной ты можешь отдать, а с удобной – нет. То есть переложить времени нет, соперник рядом. Или проходит этот тайминг: пока будешь перекладывать, закроется линия для паса.
Соответственно, надо исполнять с неудобной. А если ты не тренировал это, то, скорее всего, и не исполнишь. И момент будет упущен. Вот такая философия у меня в последние 2-3 года.
– Кучеров в «Тампе» свои смены прямо по ходу игры на планшете пересматривает. Кто-то отсылает свои смены специальному видеотренеру и потом с ним обсуждает. Как у тебя с этим?
– Первый год в СКА, когда мы с Шипой не играли вместе, я смотрел смены сам. На второй год взяли Даду – и мы смотрели смены звеном. Я, Шипа, Дадон.
Когда перешел в «Чикаго», после каждой игры смотрел свои смены. Потом начал уставать – и перестал. В «Коламбусе» уже не смотрел. Сейчас могу большинство посмотреть.
Это важно, но… Знаешь, когда точно смотрю? И вообще, становлюсь жестким профессионалом: питаюсь правильно, сплю правильно, смотрю смены, делаю растяжку, все вообще четко – когда нелегкий период по очкам, по голам. Когда игру потерял, и есть какой-то спад.
Вот тогда превращаюсь в профессионала, возвращаюсь на свой уровень. Когда вернулся – отпускаю: становится где-то лень, не так интересно. Ну, человеческий мозг: все становится хорошо, даю себе слабину.
Но тут много нюансов. Если ты пересматриваешь, потому что тебе нравится – окей. Когда ты кайфуешь от того, чтобы сесть потянуться – делай это. А если заставляешь себя, хотя тебе не надо – тогда большой вопрос, нужно ли это на самом деле?
Все-таки в хоккее ты можешь быть готовым по мышцам, можешь все сделать правильно, но в этот момент устать головой. А без эмоций очень сложно. Вот как в детстве – ты горишь, у тебя розовые щеки, будто бежишь на открытый каток играть на бутылку кока-колы. Ты заряжен, у тебя амбиции, эмоции.
Мне кажется, можно вообще не готовиться, если у тебя будут такие эмоции. Если ты будешь каждую игру заряженным, свежим, с азартом в глазах. Ты будешь гораздо лучше играть, чем человек, который тренировался и все делал правильно, но устал именно головой. Он это сделал, все здорово – но башкой устал и у него нет радости от этого хоккея. Тут такая грань, неизвестно как ее соблюдать.
Надо, конечно, и по мышцам работать, и не переусердствовать, если тебе это не нравится и ты выжимаешь из себя. Но всегда пиши – это мое мнение, я никому не навязываю свою точку зрения. Это просто то, к чему я прихожу в своей карьере.
Когда слишком заряжен, ничего не получается. Потому что делать больше, чем нужно – тоже плохо
– Ты много раз говорил, что качество игры не всегда отражается на набранных очках. Тогда от чего зависит, удачный ты провел матч или нет? Например, за час до игры ты можешь предсказать, будешь ли в порядке?
– Хороший вопрос. Могу сказать, когда это происходит – это, конечно, будет не за час, а минут за тридцать, когда вышел на ледовую разминку. Иногда очень хорошо чувствую ноги – сильные, быстрые, толчок резкий. Но на другую игру выходишь – руки потерял, шайба прыгает, как-то все не идеально перебирается, киксы какие-то. А иногда выходишь – все, шайба просто прилипла к крюку, все круто, бросок летит, попадаешь, отдаешь.
Но я сам только на пути к пониманию, что правильно, как все должно сойтись, чтобы очки набирались. Вот у того, что я сказал про азарт, есть другая сторона. Иногда с этим азартом тоже не работает. Если он есть и физическая форма в порядке, то иногда делаешь больше, чем нужно. Ты должен находиться в нужной точке. А если у тебя суперэмоции и адреналин – хочешь сделать лучше и бежишь на метр ближе или дальше, чем надо. Тут, на самом деле, непонятная грань. Простого ответа нет.
Но все связано: когда ты чересчур заряженный, ничего не получается. Как и вообще в жизни – лучшее враг хорошего. Взять то же исполнение – на амбициях ты можешь бегать хоть сколько. Быть везде, там, где не надо, мешать партнеру в углу. А можешь быть на своем месте – доверяешь своему партнеру, он делает свою работу, отдает тебе пас, и ты исполняешь то, что тренировал. Тебе никуда не нужно бежать, ты сделал то, что должен был сделать. И не больше. Это работает.
Не могу взять на себя ответственность, будто я знаю, как все делается. В игре куча всяких моментов. Плюс – это вообще нелегкая задача: каждую игру я выхожу, и каждую игру нужно реально работать на 120%. Каждую игру мне нужно что-то придумать – или забить, или отдать. Это на самом деле тяжело – такой длинный марафон, и через день нужно заниматься творчеством, чтобы постоянно кого-то обыгрывать.
Иногда многое решает просто фарт – ты отдал передачу, а у партнера хороший день, он как зарядил в дальнюю девятку. Все, у тебя передача. Ты на подсознании расслабился, решил мини-задачу, это тебе помогает дальше всю игру провести на эмоциональном подъеме. Таких моментов куча, так что не знаю. Может быть, когда мне будет сорок лет, я к чему-то приду.
– Вот как раз про дистанцию и марафон. Что ты делаешь, чтобы пройти такой длинный и плотный сезон стабильно в физическом и психологическом плане?
– Начинаю с подготовки. Важна физическая форма и база. Это ко мне пришло, когда я в «Коламбусе» встретился с Сергеем Бобровским. Он профессионал, серьезно готовится, у него есть система – и я этим заразился. Сейчас работаю с Андреем Сергеевичем Крючковым, который много лет был в сборной России по лыжам, в кардиоподготовке понимает. Он пишет мне план на лето, я отдыхаю где-то максимум месяц и начинаю готовиться. То есть за три месяца до сезона я начинаю тренироваться, закладываю базу, бегаю часовые кроссы на пульсе 130.
Потом на следующий месяц повышаю интенсивность. Очень важно заложить базу именно объемом – часовыми кроссами в зеленой зоне. Не бежать сразу тест Купера с пульсом 200, а постепенно, с терпением.
Кстати, когда начинаешь готовиться к сезону, уже растерял форму и бежишь где-то в парке, а пульс надо держать не больше 130 – бывает очень сложно. Мужчины с животиками в парке бегут быстрее тебя, и ты думаешь – блин, я же спортсмен, я бы тебя сейчас так надрал! А у тебя пульс 130, и его нельзя превышать. Борешься с собой – да ладно, что, у меня же подготовка. А амбиции давят – блин, я сейчас просто всех порву. Надо выдерживать.
И, конечно, психология даже важнее. Потому что можешь быть готов, но психологически просядешь, и вся подготовка пойдет коту под хвост. Надо быть сильным психологически – где нужно, включать пофигизм. Вообще никогда не надо думать, кто и что скажет о твоей игре. Как я сделал в этом сезоне: сфокусировался, ушел из всех инстаграмов, не заходил туда целый год.
В «Рейнджерс» все-таки был новый контракт, не нужны лишние раздражители. Я сконцентрировался, закрылся от всего, получал удовольствие от жизни – и вроде сработало.
Слава богу, мне повезло, что в «Рейнджерс» я сразу же забил, в первых играх набрал очки. Меня отпустило. А вот представляю себе, если бы прошло пять игр, а я заработал ноль. Ноль очков, ноль голов – за одиннадцать шестьсот, #####! Я бы просто сожрал себя сам – даже не надо было бы зрителей и прессы. Это тоже к фарту можно отнести – повезло, отскочила шайба, бросил, забил. Отпустило – все, поехали, получаешь удовольствие.
– Но я правильно понимаю, что по ходу регулярки спады по физике, даже небольшие, неизбежны?
– Тут я встречал игроков, которые зал ищут по навигатору, просто не знают, где он. Это шутка, конечно, но вот реально – люди не бывают в зале целый сезон. Есть такие – по 2-4 раза заходят. Когда я после России приехал, я, мягко говоря, охренел. У нас же все построено на том, что надо работать, бегать, поднимать, нагружать. Здесь я видел игроков, которые не заходят в зал вообще, но все равно быстрее всех бегают на площадке. Бьются, в борьбе участвуют.
И это не те, кто набирает много очков. Это те, кто бегает, шугу-пугу нагоняет – физики у них хватает, хоть и без зала. Я вообще дурею.
То есть здесь можно поддерживать форму играми. Игры через день – я в сезоне практически не тренируюсь. Раньше, в «Чикаго», тренировался – после России приехал заряженный! По сезону начал сильно проседать. Приду после игры, накладывается усталость, я еще дополнительно забью ноги, напарюсь в бане, в холодную воду прыгну – тело устает. А игра – через день.
Часто бывало, что я не успевал восстанавливаться. Выходил на игру – ног вообще нету, просто ноль. Как играть при таком состоянии? Проблема.
В «Коламбусе» у меня самые сложные сезоны были, приходилось много работать, сильно уставал. Тогда я еще занимался после матчей, но делал это меньше. И чувствовал, что провалов не было.
На второй год, как познакомился с Серегой, начал делать кардио. В первый год там я так наедался, когда смену переигрывал, что всю игру не мог восстановиться. А на второй год, после летней кардиоподготовки, легко восстанавливался, и следующую смену свежим играл. Это важно, мне кажется.
В «Чикаго» были большие спады. В начале сезона с «Рейнджерс» тоже сильно уставал, но в середине и в конце было вообще нормально. Не чувствовал сильной усталости. И вот когда я уставал на старте сезона, то в зал не ходил, потому что нужно было восстанавливаться. А потом у меня пошло-пошло-пошло, и я решил ничего не менять. Вообще почти не работал в этом году в зале – ну и вот такой результат.
Не знаю, не хочу говорить, что не нужно тренироваться. Я делаю сильную базу, и получилось, что в сезоне не было просадок по ногам. Вообще не было такого, чтобы я себя плохо чувствовал. На базу, которую я заложил летом, накладывались игры, и, видимо, я свою форму поддерживал через них. И тем самым не закислялся в залах.
– Ты всякий раз оговариваешься, что ничего не пропагандируешь – а мне как раз кажется, кто реально занимается хоккеем, понимает, что каждому нужна своя программа.
– Я больше, знаешь, переживаю о молодых пацанах, чтобы они не подумали – «все, не буду тренироваться». Им-то как раз нужно очень много тренироваться, пока есть возможность. Развитие идет как раз с 13 до 18 лет – можно прыжок сделать. Мне Андрей Викторович Назаров говорил – тренироваться надо до 24-25 лет. Потом ты играешь на качествах, которые наработал до этого.
Так и есть – в сезоне тренироваться вообще некогда. Летом – еще да. А в сезоне – нет шансов. Ты играешь просто на качествах, которые наработал в детстве и юности.
Патрик Кэйн делал его сильнее. Но в «Коламбусе» он стал еще лучше, чем в «Чикаго»
– Один из главных итогов сезона – многие наконец увидели, что ты делаешь партнеров лучше и можешь играть с кем угодно. Это результат твоего прогресса за несколько лет? Или ты, допустим, три года назад был таким же?
– Таким я точно не был. Я могу понять людей, которые говорили, что Кэйн делает меня сильнее. В принципе так и было, он мне помогал, сто процентов. Но не так, что я был совсем клоуном и мне повезло оказаться с ним в звене. Понятное дело, мы друг друга дополняли. Но я уже тогда был уверен в себе и мог хорошо играть – но, конечно, не так, как сейчас.
Очень помогло то, что в «Коламбусе» остался без Кэйна. Снова – эволюция моего мозга и амбиции, желание решать задачи толкали, чтобы я находил пути показывать тот же результат. Через работу, через развитие своих качеств. В принципе получалось, но в «Коламбусе» было очень сложно. Я так сильно уставал физически, что ждал каждый выходной.
И, конечно, я стал гораздо лучшим игроком, чем был в «Чикаго».
– Ты в одном из интервью говорил, что следишь, какие Кучеров передачи отдает и голы забивает. Ты его так выделяешь, потому что вы похоже мыслите?
– Да-да. Еще – я всегда слежу за лучшими, потому что за лучшими гораздо интереснее следить. У него отличные сезоны, и ты правильно сказал, что мы похоже мыслим. Мне он симпатичен по игре.
Мне кажется, у него та же история в плане развития. Он тоже не был большим и находил пути к воротам – не на таран, а через передачи, за счет хитрости, выбора позиции, чувства дистанции.
– Хотел у тебя спросить про Шипачева. Он с каждым годом в КХЛ становится все лучше и лучше. Как на тебя повлияла игра с ним?
– Я рад за Вадима, что у него все хорошо складывается. Он, конечно, тот, кто играет за счет головы.
Сейчас анализирую свою игру и понимаю, что, будучи совсем молодым и глуповатым, в СКА выполнял очень много ненужной работы. Бегал в углах. Мне тогда нравилось, как зрители начинали кричать, когда шайба была у меня в углу – защитник за мной бегал и не мог ее отобрать. На стадионе все радовались. Партнеры ждали шайбу, а мне было без разницы, я радовал болельщиков. Нравилось, что люди кричат, когда я бегаю от защитника.
Соответственно, я тратил очень много сил на ненужные вещи. Захватывали эмоции. Хотелось забить гол, но перед этим еще и изуродовать защитника. И пока я делал эти улитки в углах, уставал так, что на смену еле полз. И по сезону было очень сложно – от этого получал травмы на ровном месте. Все потому, что делал ненужную, лишнюю работу.
Вот Вадим как раз такой игрок, который не будет делать лишнюю работу, а исполнит все вовремя. Может быть, у меня на подсознании это отложилось.
Пастрняк похож по стилю, Макдэвиду надо вызвать Касперского
– А какие еще игроки близки тебе по стилю?
– Мне кажется, по стилю игры мы похожи с Пастрняком. А вообще я еще с кахаэловских времен говорю, что мне по качествам нравится Женя Кузнецов – по катанию, мышлению, видению поля он топовый игрок. Кэйн нравится – мы разные по катанию и по технике, но мышление похожее.
Макдэвида зачем выделять? И так понятно, что он выделяется.
– Про Макдэвида ты как-то сказал, что «это хоккейный прогресс, и все его качества на другом уровне» – расшифруй мысль. То есть это человек нового поколения?
– Да, совершенно точно. Он как отдельный игрок – я считаю, что да, другого поколения. Но опять же, он не теннисист и не боксер, ему нужно взаимодействовать с другими, и его игра решит не все. Но у него огромное преимущество.
Во-первых, скорость. Он набирает ее такими мощными толчками, не мельтешит. Очень сильно толкается – хотя он и сам не огромный, и ноги у него не огромные. Я его видел – нормальный обычный парень, разве что высокий. Скорее всего, у него такая техника катания, которая позволяет ускоряться. Или все вместе.
Во-вторых, руки, очень быстрые и эффективные. Плюс – голова. Плюс – длинные рычаги, он до всего дотягивается, убирает на широкую. Если бы у него еще и бросок был как у Овечкина, я бы закончил с хоккеем, мне кажется.
Надо Касперского вызывать, пусть он его на коды проверит.
– Кто в НХЛ выделяется по одному компоненту?
– Вспомнил Павелски. Он очень круто подставляется под шайбу. Наверное, тренирует это много времени – всегда находится на усах (в районе двух коротких полосок на круге вбрасывания – Sports.ru), в «Сан-Хосе» ему Бернс бросал, он все время подставлял.
Барзэл очень сильно катается. У него ноги всегда в глубокой посадке – не забиваются, что ли? Как? Если я в такую посадку сяду, то прокачусь 30 секунд, и буду клюшку поднимать, кричать «смена»! Марнер тоже катается здорово. Мэттьюс здорово бросает.
Примерно-то хоккей у всех похож, ты не можешь бегать и шайбу набивать клюшкой. Есть такие игроки, кстати, на которых я смотрю по сезону – они рискуют, обыгрывают под коньки, играют красиво. И я вижу в них потенциал топовых игроков, но они не набирают много очков, потому что, мне кажется, пробуют лишние вещи, всегда рисковые.
– Запомнил ли ты, кто в этом сезоне против тебя лучше всего оборонялся? Кажется, у «Коламбуса» это неплохо получалось в январе и феврале.
– Отдельные команды выделить сложно. Но такое бывает, когда у тебя удачный отрезок сезона. Все понимают, что ты сейчас горячий, и соперник уделяет тебе внимание – разбирают большинство, смотрят, где ты стоишь, говорят, как тебя перекрывать. Я в начале неплохо забил пару голов в большинстве, и после этого со мной все время стоял игрок. В этом году на большинстве я без шайбы прокатался, не особо интересно было. Есть игрок, мне вообще льда не дает. Получаю шайбу – а он уже бежит на меня.
Много команд так делают – при 5-на-5 один катается рядом со мной. Надо убегать от него. С «Айлендерс» так было – они часто выпускали третье звено, и со мной всегда катался игрок. Один раз получилось удрать, в конце сезона. Я побежал за ворота, спрятался, вылетел из-за них, мне отдали пас, подледную забил.
Вот это получилось освободиться – на секундочку! И это тоже был фарт, что наш игрок оказался с шайбой и увидел.
– А помнишь драку с Макэвоем еще в прошлом году? Что там произошло?
– Мы вели в счете, он, наверное, хотел переломить ход встречи. Ударил – я хотел вернуть, как-то толкнуть. Но у меня особо ничего не получилось, он крупный парень. Я побежал дальше, он ударил меня сзади по ногам – и началась драка.
Мне не нравится драться на льду, потому что там чуть-чуть тупо. Вся драка заключается в том, что ты схватился удачно и выставил руку. И если у него длиннее рука, то он меня за грудь взял – и мне никак не подобраться. Еще и попасть сложно – нагрудники, шлема, все. Если упал на землю – на улице драка продолжается, никто не разнимает. А тут тебе надо драться в стойке. А как тебе драться в стойке с человеком, у которого рука на 10 сантиметров длиннее, чем у тебя? И он тяжелее на 30 килограммов.
– По последним плей-офф видно: НХЛ – космически равная лига. Там вообще есть фавориты? Есть команды, против которых тяжелее, чем против остальных?
– Безусловно, есть фавориты по сезону – тот же «Бостон», сбалансированная, крутая команда. Но абсолютно любая команда его может обыграть, потому что куча вариантов развития событий. Допустим, они только сегодня отыграли матч в Калифорнии, а завтра у нас с ними игра здесь, в Нью-Йорке. У них перелет, у них бэк-ту-бэк, а мы отдыхали два дня. Мы гораздо свежее, а у них накопилась усталость – мы уже играем в разных условиях.
Понимает, что стал топовым игроком, но долго боялся признаться себе, что заиграл
– Ты недавно собирался в подвале дома поставить площадку для отработки бросков, но все же решил, что не так сильно любишь хоккей. С одной стороны, ты суперпрофи, максимально погружен в хоккей, но не будешь же ты в день отдыха матчи смотреть. Что для тебя сейчас хоккей?
– Хороший вопрос. Кстати, я в итоге буду делать бросковую зону. Сначала хотел там устроить спа для восстановления, но мне такую сумму выкатили, что я решил в следующем сезоне поменьше в оборону возвращаться, чтобы не уставать. Поставлю бросковую зону – как раз для передач, чтобы решить в нужный момент и пройти сезон без усталости.
А вообще, я такой человек, у которого куча интересов и хобби. Может это хорошо, может плохо – выхожу с ледовой площадки, могу читать что-то, узнавать новое. После игры не хочется думать о хоккее, смотреть чужие игры. Но опять же – так происходит только когда у меня хороший отрезок сезона. Тогда у меня мозг расслабляется.
Только неудачный отрезок – я сразу буду смотреть лучших игроков, как они там что набирают, забивают, и стараться вернуть свою линию.
– Еще смотрел твой инстаграм-эфир с Радуловым, когда он был в Мексике. Там в кадре появился его брат – и меня удивило, что вы втроем мгновенно вспомнили, что Игорь Радулов – автор гола с твоей первой передачи в КХЛ.
– Да, такое запоминается. Помню, когда на первую игру выходил – меня трясло, как банный лист. За сборную, если честно, не так помню. Потому что в КХЛ уже какие-то голы забивал – это немножко не так. Еще же и товарищеские игры были – то есть ты забил, а это вроде не считается, но ты-то уже забил. И когда это происходит в официальной игре, нет такого скачка эмоций.
В КХЛ я первую забил «Салавату Юлаеву». У меня даже в ютубе этот гол сохранен – повезло, кто-то в Чехове снимал с телефона, выставил в ютуб. Я просто благодарен этому человеку, что у меня сейчас есть первый гол – там плохо видно, но он есть.
– Четыре года назад у тебя спрашивали, можно ли тебя назвать звездой – ты рассказал, что в «Витязе» три года не признавал, что заиграл, и в итоге ответил – нет. Сейчас, после такого контракта, серии успешных сезонов – можно?
– Конечно, на подсознании я понимаю, что играю на хорошем уровне, реально топовом. Но сама формулировка «я – звезда» – нет, я так не думаю. Я думаю о том, удается ли мне играть на этом уровне. А слово «звезда» я даже в своей голове не могу сказать. Сразу скажу себе – ты че мелешь, придурок? Не из-за того, что я такой правильный, а просто чтобы не терять голову.
Фото: globallookpress.com/Joshua Sarner/Icon Sportswire, David Hahn/Icon Sportswire, Brett Holmes/Icon Sportswire, Fredrik Karlsson/ZUMAPRESS.com; Instagram.com/artemiypanarin/; Gettyimages.ru/Jana Chytilova/Freestyle Photography