Суд «Ангелов Плющенко» и Парсеговой – стыд фигурки, где вокруг 12-летней девочки ужасны все
Публичный конфликт двух семей – Парсеговых и Плющенко-Рудковских – пожалуй, самый точный диагноз нашей фигурки.
Главный вывод: в ней нет правил. Ни на льду (вы помните, как на протяжении прошлого сезона судьи ставили запрещенные оценки, часто расходившиеся со здравым смыслом), ни за его пределами.
Здесь действительно возможно все.
● В договор с родителями 10-летнего ребенка можно вписывать любые условия – от безвозмездного участия в шоу до такого же бесплатного использования в рекламных проектах.
Ребенок будет рекламировать что угодно, катать в «Русских сезонах», писать в соцсети что прикажут, а академия – давать на подпись родителям акты с расходами, «совершенными в интересах спортсмена». Актов с доходами (например, от сотрудничества со спонсорами фигуристки) подписывать, конечно, не принесут.
● Срок действия этого договора может быть почти бесконечным (у Арины Парсеговой был на 8 лет, до 2030 года), хотя даже у взрослых максимум для срочного договора трудовой кодекс очерчивает пятью годами. Компенсация за расторжение – заранее неизвестная загадка, которая ограничивается только фантазией конторы, предоставляющей услуги; в данном случае – на спортивную подготовку и агентские действия.
● И все равно целеустремленные родители подписывают такие договоры – толкают амбиции, уже потраченные состояния, жажда славы. Родители оправдывают это безысходностью, хотя идеально подошли бы строки Галича: «А то, что придется потом платить, так ведь это ж, пойми, потом».
● Наша федерация не обращает внимания на договоры фигуристов – видимо, кроме тех, за которые положен процент. Федерации вообще не до этого. Хотя контрактные отношения в спорте – отдельная юридическая ветка, которая подчиняется не гражданскому, а спортивному праву, и находится в компетенции федераций.
«Это необычная практика. Чаще всего с такими вопросами оказываемся в органах федераций. При наличии регламента это рассматривалось бы в федерации», – удивление от юристов Парсеговых.
В том же футболе или хоккее переходы давно регламентированы, а все механизмы компенсаций за подготовку даже самых маленьких спортсменов досконально прописаны в документах, которым (о чудо!) подчиняются любые клубы, школы, академии.
● В фигурке можно бегать от тренера к тренеру без остановок – это не регламентировано ничем, кроме порядочности родителей и доброты регионов, которым исполком ФФКР с 2016-го поручил согласовывать трансферы. В московской федерации, например, установлен уведомительный порядок перехода – достаточно направить заявление с указанием даты и причин. В остальных все еще проще.
● Спортивные школы ничем не защищены, тратя на подготовку фигуристов гигантские деньги (чаще государственные вперемешку с родительскими) – в любой момент спортсмен может уйти куда захочет. Тренерам сложно еще и морально – даже букет дарят не все уходящие.
Когда в 2020-м Парсегова покидала «Хрустальный» (да-да, та самая эпоха большого исхода имени Сергея Розанова), все ограничилось благодарностью мамы в соцсетях всем сотрудникам – никаких судов и компенсаций.
Нет, понять можно всех.
Школам и академиям хочется заработать или хотя бы обезопасить себя от бесплатного побега. «Ангелы Плющенко» стали первопроходцами в юридическом мире фигурных контрактов, но, кажется, не разобрались, что им важнее: выгода или репутация.
Родители ищут топ-варианты и согласны на все – особенно когда слышат обещания про золотые горы, забывая, где чаще всего пахнет бесплатным сыром.
Одни не хотят рисковать деньгами и ресурсами впустую. Фигуристы для них – кредит, который опасно давать без гарантий и поручителей.
Вторые готовы на все, что облегчит путь к цели; и реагируют на любой триггер – условия, имена, обстоятельства. Тренер для них – инструмент, который всегда можно сменить на более удобный, современный, простой.
Так было и так будет всегда – и не только в фигурном катании, а вообще в спорте.
Но дело Парсеговой и «Ангелов» выдуло из-под ковра весь сор, которым заполняют юридическую пустоту в фигурке ее самые хваткие деятели.
И это какой-то абсурдный маскарад, в котором все выглядят ужасно и в котором не жалко никого.
Наталья Парсегова попала на 2 миллиона. Она выступила в сомнительном амплуа матери, отдавшей ребенка в откровенную кабалу на долгие годы.
Вообще, мамы в фигурном катании редко соседствуют с понятиями логики, здравого смысла и счастливого детства. А как иначе объяснить юридически заверенное обещание, что ребенок будет заниматься фигурным катанием до 18-летия? Сейчас Арине 12, а контракт подписывался, когда было 10.
За Парсегову-старшую эти деньги, вероятно, выплатят болельщики, купившие билет (за 10 тысяч) на открытую тренировку группы Этери Тутберидзе. Арина снова тренируется в этой команде.
Яна Рудковская опять подалась в пиар (в этот раз – вроде как поучительный), но лишь приумножила антипатию к Академии. Чем? Неизвестными прежде контрактными подробностями: бесконечные сроки, плата за выход, спонсоры-призраки и, конечно, обязанность хвалить тренера в соцсетях.
Евгений Плющенко все реже дает повод называть себя тренером.
И дело даже не в короткой и не проверяемой ремарке Парсеговой-старшей про «редкие моменты его присутствия на тренировках». Дело в том, как сама академия описывает в договоре функционал тренера, представляя его компиляцией из коммерческого агента, маркетолога и менеджера по социальным медиа.
Жаль только 12-летнюю Арину – если она когда-то и мечтала стать известной фигуристкой, то не таким способом.
Академия Плющенко отсудила у 12-летней фигуристки (или ее мамы) 1,9 млн за уход – таков контракт
Новые детали суда Академии Плющенко и Парсеговых: бунт в переписке, контракт со спонсором в вотсапе
Фото: Komsomolskaya Pravda/Global Look Press/Globallook Press/Global Look Press; РИА Новости/Кирилл Каллиников, Мурад Оруджев; Instagram.com/arinaparsegovaofficial
Автор Алексей Авдохин