Почему Бесков – Барин, а Лобановский – Папа. Еще одна схватка титанов, которую никто не заметил

Взгляд на лики великих через зеркало их мемуаров.

Между прочим, в ряду разнообразных юбилеев нынче есть и такой: ровно 30 лет назад, в 1994 году, в свет вышла автобиографическая книга Константина Бескова «Моя жизнь в футболе». Чем не повод прочитать классика по новой? Тем более что, как известно, «лицом к лицу лица не увидать – большое видится на расстоянье»: эту есенинскую фразу вспоминает в своей книге и сам Бесков. Мемуары – жанр консервативный, а потому уроки ушедших мемуаристов вполне могут быть полезны мемуаристам нынешним.

Главный урок: мемуары – это зеркало. Но не в том смысле, который на поверхности. Зеркало не потому, что человек рассказывает свою жизнь – и тем самым ее отражает. Весь вопрос в том, КАК рассказывает. Фокус в том, КАК отражает. Угол зрения мемуариста много говорит о нем самом – так много, как, возможно, он и не подозревает.

ЭГО

Свою книгу Константин Иванович сочинял на рубеже 1980-х и 1990-х. Для автора время едва ли не самое благодатное: эпоха умолчаний уже в прошлом, эпоха разнузданности еще в будущем. Можно быть просто самим собой – спокойно говорить все, что хочется. И Бесков говорит. В том числе о самых драматичных моментах в своей судьбе. Об Олимпиаде 1952 года, после которой с него, еще игрока, сняли звание заслуженного мастера спорта. О Кубке Европы 1964 года, когда его, уже тренера, лишили работы после серебра сборной СССР. О развязке чемпионата страны 1970 года, непостижимом фиаско его «Динамо» в переигровке с ЦСКА. О досадной бронзе Олимпиады 1980. О триумфе и трагедии знаменитого триумвирата по ходу ЧМ-1982. Наконец, о громком расставании со «Спартаком» после сезона 1988.

Сам по себе каждый из этих рассказов выглядит вполне убедительно. Но, мысленно собранные воедино, они порождают в финале такой вопрос: а сам герой хоть где-то бывал неправ? Ведь каждый из этих случаев – разновидность персонального поражения. И что же, всякий раз виноваты только злополучные обстоятельства или чья-то недобрая воля? А впечатление складывается именно такое: Бесков в своей книге неизменно безупречен.

Да, конечно, стоит сделать поправку на то, что всякий большой спортсмен – это большое эго: одного без другого просто не бывает. И прилюдно обнажать свои ошибки человеку с гиперсамолюбием крайне сложно. Но надо – если хочешь, чтобы читатель тебе поверил.

ЭКСТРЕМИЗМ

Вот, например, Валерий Лобановский: эго ведь тоже будь здоров! Однако он в своей книге находит силы взглянуть на себя критически. Его мемуары «Бесконечный матч» вышли в свет в ту же пору – в 1989 году. Но по тональности это книги разные.

Допустим, Лобановский рассказывает о том, как, еще будучи игроком, был вынужден проститься с родным киевским «Динамо» по воле нового тренера Виктора Маслова. История очень для него болезненная, но он, мемуарист, уже полностью на стороне своего оппонента. Даже говорит прямо: сейчас бы я поступил с игроком Лобановским так же, как тогда поступил Маслов.

Или другой громкий сюжет, уже из тренерских лет. В 1976-м команда киевского «Динамо», за год до того покорившая Европу, а в новом сезоне провалившая один за другим три турнира (Кубок чемпионов, чемпионат Европы и Олимпиаду), встала на дыбы и отказалась работать под началом тренеров Лобановского и Базилевича. И снова, возвращаясь к тем событиям в своей книге, Лобановский признает: да, мы ошибались. Более того, говорит о цепи ошибок. А в одном из собственных решений он годы спустя видит даже «некоторый экстремизм» (речь о расставании с парой ветеранов – Трошкиным и Матвиенко).

КАРАМЕЛЬ

Чтобы в подобном тоне о себе высказался Бесков – такое невозможно представить. Ровно наоборот, взаимоотношения с игроками он пытается рисовать какими-то карамельными красками. «За двенадцать лет моей работы в «Спартаке» ни одно расставание с игроком не выливалось в конфликт, конфронтацию, попросту говоря, в скандал», – прямая речь автора.

А как же Ловчев, Хидиятуллин, Романцев? Любой мало-мальски знакомый с историей вопроса вправе воскликнуть: «Не верю!» (вслед за Станиславским, у которого, к слову, Бесков подсмотрел идею заглавия книги: мемуары театрального мэтра названы «Моя жизнь в искусстве»). На своих страницах Бесков представляет дело так, будто игроки сами писали заявления. Формально – да, но фактически за каждой такой бумагой стояли как раз конфликт либо конфронтация. Причем, если о расставании с Ловчевым или Хидиятуллиным тренер в книге рассказывает, то уход Романцева даже не упоминает. Хотя речь, на всякий случай, о капитане первой в его, тренера Бескова, жизни золотой команды.

Людям, которые окружали его в футболе, внимания в книге вообще достается не так много. А ведь какие в командах Бескова играли мастера! Яшин, Стрельцов, Иванов, Воронин, Дасаев, Черенков… Это только самые громкие имена из тех, с кем он как будто не ссорился, более того – даже был пропитан взаимной симпатией. Почему бы не дать их портреты, игровые и человеческие? Почему не рассказать то, чего не видит болельщик? Однако на это в книге нет даже намека. Разве что под свежим впечатлением от кончины Яшина в книге появился абзац. Хотя и эту попытку до конца засчитать трудно. Потому что вместо языка футбольного братства автор избирает слог парадного плаката. «Рыцарь футбола», «самоотверженный в игре, неустанный в работе», «звание Героя Социалистического Труда» – такое про Яшина мог сказать любой болельщик.

ЦИТАТЫ

Ладно про тех, кто младше, – но и про старших Бесков не нашел слов, каких они заслуживали. Например, про главных в своей жизни тренеров. Про Бориса Аркадьева, который взял его сначала в команду мастеров, «Металлург», а потом и в «Динамо», клуб его жизни. Про Михаила Якушина, под началом которого он стал чемпионом СССР да и вообще тем Бесковым, которого узнала страна. Про Андрея Старостина, который хоть и не был тренером, но был важнейшим в его жизни человеком – в качестве начальника команды поддерживал в сборной, позже рекомендовал в «Спартак». Нет, эти фигуры на страницах, конечно, появляются, но в рабочем порядке: где-то собрали состав, где-то поменяли схему. Если возникают эпитеты, то затертые: кто-то – интеллигентный, кто-то – хитроумный. Ничего колоритного, рельефного, атмосферного, благодаря чему эти классики предстали бы живыми людьми, какими их видел автор, а не памятниками, какими они до блеска отполированы слогом завсегдатаев трибун, – ничего такого в мемуарах Бескова нет. И это досадно.

При этом сам автор переливается всеми красками. Бесков не жалеет места для развернутого цитирования о себе. Так, восторженный отрывок из книги Валентина Иванова «Центральный круг» занимает чуть не пару страниц. И подобных заимствований, разве что размером чуть меньше, в книге множество. Увлеченный, педантичный, прозорливый, влюбленный, отутюженный, безупречный – каких только превосходных эпитетов ни адресуют тренеру Бескову его поклонники! И когда таких цитат становится слишком много, трудно отделаться от впечатления, что мера самолюбования превышена.

Книга Лобановского устроена чуть иначе. Если про воспитанников, то имеется специальная глава – «Тренера без игроков не существует». И, между прочим, это глава едва ли не самая длинная: каждый из футболистов звездных составов киевского «Динамо» 1975 и 1986 годов здесь представлен в полный рост. Специфика игры, особенности характера, красноречивые эпизоды, а самое главное, оценки. И никаких штампов, никакой скороговорки – на каждого отведено от странички до двух.

И портреты тренеров, которые его сформировали, в книге Лобановского тоже прописаны щедро. Олег Ошенков, Вячеслав Соловьев, Виктор Маслов – про каждого автор говорит обстоятельно и профессионально. Несмотря на конфликты, которые когда-то между ними случались.

ЗЕРКАЛО

Когда книги возвращаются обратно на полку, понятней становятся прозвища, которыми этих мэтров футбольной режиссуры наградили их игроки. Как известно, Бескова в «Спартаке» за глаза звали Барином, а Лобановского в Киеве – Папой. Да, степень душевности в прозвища вложена совсем разная, хотя в глазах широкой публики оба тренера воплощали примерно один типаж – железного диктатора. Но футболисты – они как дети, а дети ошибаться не могут: про взрослых они быстро понимают все. И автобиографии словно ставят на тех детских вердиктах печать.

Один – Нарцисс, окидывающий пестрые пункты своего тренерского пути взглядом непризнанного гения. Другой – глава семейного клана, внимательный и мудрый, несмотря на внешнюю суровость. Один – Барин, другой – Папа.

Бесков с Лобановским соперничали везде – не только в таблицах, но и в умах, сердцах и душах. Мемуары – еще одно поле их тотального спора, которое, впрочем, тридцать лет назад никто и не заметил.

Что ж, попробуем заметить теперь. Хотя бы как информацию для размышления нынешним звездам, которые задумают сесть за перо. Напоминание о том, что автобиография – это зеркало, холодное и честное.

Автор Юрий Василькович