30 лет назад Майкл Джордан прервал бейсбольную карьеру и вернулся в НБ
9 мая 1995 года после первого матча серии и слов Ника Андерсона о том, что 45-й номер совсем не похож на величайшего баскетболиста в истории, лидер «Чикаго» вышел под 23-м номером и набрал 38 очков.
Возвращение Джордана ничто не предвещало
12 февраля генеральный менеджер «Чикаго Уайт Сокс» Рон Шулер намекнул, что Майкл Джордан уже к сентябрю может оказаться в основном составе клуба MLB.
Но куда более важное заявление для Чикаго было сделано за день до этого.
Скотти Пиппен в эфире национального телевидения сказал, что надеется покинуть «Буллз» до окончания зимнего трансферного окна – до 23 февраля.
«Надеюсь, что меня обменяют», – заявил Пиппен в эфире TNT. – До меня доходит много слухов, и я хочу, чтобы нашелся вариант, который устроит и «Буллз», и меня. Даже если бы клуб предложил пересмотреть условия контракта, я бы отказался. Просто хочу попробовать себя в другой команде».
Главный тренер «Буллз» Фил Джексон наблюдал за интервью Пиппена с буддийским спокойствием. Он как будто не возражал. Это его не волновало. Если у Пиппена оставалось еще три года контракта, то у Джексона – всего один, и продлевать его он не спешил. Тренер считал, что максимальный срок жизни баскетбольной команды с одним специалистом – семь лет: 1995-й был для него шестым в «Буллз». Кроме того, Джексон уже дал понять, что вернется после 1996 года только при условии ухода всех игроков из предыдущего состава. Таких в команде оставалось трое: Би Джей Армстронг, Уилл Пердью и сам Пиппен.
На вершине этой пирамиды неопределенности восседал Джерри Рейнсдорф. Владелец «Буллз» и «Уайт Сокс» не знал, за что хвататься. Бейсбольный клуб не функционировал, так как в лиге началась одна из самых затяжных забастовок в истории американского спорта. А баскетбольный клуб – законодатель мод в НБА и последняя на тот момент великая династия – разваливался на части.
На 11 февраля 1995 года ни возвращение Джордана, ни второй три-пит «Буллз» не рассматривались – ни гипотетически, ни практически. Представить такое было просто невозможно.
Считается, что Джордан был никудышным бейсболистом. В действительности он прогрессировал
И уж точно не благодаря врожденному таланту.
«Поначалу все было, мягко говоря, не идеально. Даже питчеры били сильнее него. При том, что Джордан оставался величайшим баскетболистом планеты, его бейсбольные навыки выглядели куда скромнее. У нас состоялся разговор с Джерри Рейнсдорфом, и он попросил меня понаблюдать за Майклом и определить, где тот мог бы быть полезен. Я изучил все варианты… И единственным местом, где он мог конкурировать за место в составе, оказался Бирмингем», – откровенно признавался генеральный менеджер «Чикаго Уайт Сокс» Рон Шулер в интервью NBC Sports Chicago.
В сезоне 1994 года Джордан демонстрировал показатель отбивания 0,202, причем без видимого прогресса: в мае – 0,150, в июне – 0,188, в июле резкое падение до 0,148, а затем взлет до 0,276 в августе. Причина последнего – фанатичная работа над собой в условиях, когда ежедневные тренировки, казалось, не давали никакой надежды.
Тем не менее, тренер по развитию «Уайт Сокс» Уолт Гриняк, менеджер «Бирмингем Баронс» Терри Франкона и тренер Майк Барнетт – все, кто работал с Джорданом с 1994 года, отмечали его невероятное упорство.
«В шесть утра мы уже были в тренировочной клетке, отрабатывали удары, адаптировали его тело к игре. Днем – командная тренировка, а вечером – еще одна сессия в клетке. Он страстно хотел совершенствоваться», – вспоминал Гриняк.
К 1995 году Джордан стал действовать увереннее. Хотя его подачам все еще не хватало силы, и они часто пролетали мимо, к весенним тренировочным играм он подошел уже другим игроком.
Этот медленный, но неизменный прогресс происходил на фоне семимесячной забастовки профсоюза игроков MLB, продолжавшейся с августа 1994 года. Старт сезона был намечен на 2 апреля, но перспективы оставались туманными.
Владельцы клубов в стремлении продавить игроков агитировали их коллег из низших лиг.
Перед теми стоял непростой выбор: воспользоваться шансом всей жизни и сыграть в MLB вопреки позиции профсоюза (к которому они, возможно, хотели бы присоединиться в будущем) или же проявить солидарность, довольствуясь скромными зарплатами и скромным вниманием болельщиков.
Решение Джордана могло стать определяющим в этой борьбе. Фанаты были готовы закладывать дома, лишь бы увидеть его в фарм-клубе – можно представить, какой ажиотаж вызвал бы его дебют в MLB. Его выбор мог повлиять и на других игроков, многие из которых могли последовать его примеру.
Зная об этом, Джордан поспешил заранее все прояснить: он не скрывал желания пробиться в MLB, но не хотел форсировать события. Ему хотелось постепенно прогрессировать, а любая ошибка на высшем уровне грозила стать поводом для разноса в медиа.
«Люди ждали, что я опозорюсь, но этого не случится, – заявил Джордан 12 февраля. – Я приеду на весенние сборы уверенным в себе и сосредоточенным на работе».
Джордан оказался жертвой локаута MLB. Его уход был во многом вынужденным
Позиция Джордана казалась предельно ясной, а конфликт MLB с профсоюзом – не тем, что повлияет на его размеренные тренировки.
Так было до момента, когда стало понятно, что прения не удастся разрешить до начала сезона, а значит, владельцам клубов придется пополнять состав за счет запасных игроков, или, как их называли действующие бейсболисты, штрейкбрехеров (тех, кто нарушил забастовку и пошел против профсоюза).
Джордан не хотел становиться штрейкбрехером.
И до определенного момента Рейнсдорф с Шулером тоже этого не хотели.
Однако единство мнений начало слабеть, как только на повестке оказался один важный нюанс – кого считать штрейкбрехером, а кого «игроком на замену».
Джордан в одном из интервью отметил, что выходить против игроков низших лиг – это нормально, но почему-то игра против запасных может представлять собой нарушение правил профсоюза.
Тут важно пояснить, насколько зыбкой была грань между определениями игрока на замену и штрейкбрехера. Игрок низшей лиги, выступающий в клубе высшей лиги в течение регулярного чемпионата (что-то вроде возвращения игрока G-лиги в команду НБА), это игрок на замену. А вот игрок младшей лиги, принимающий участие в весенних тренировочных матчах, даже рядом с парнями, которые уже взяли на себя обязательство не соблюдать забастовку, или выходящий против них, считался штрейкбрехером.
Последнее определение вообще находилось где-то в «серой зоне» и при определенных умениях им можно было ловко манипулировать.
И лучше всех это знал Дональд Фер, исполнительный директор профсоюза игроков MLB. Уцепившись за фразу Джордана о готовности пересмотреть свои взгляды и непонимании им правовых нюансов, Фер буквально на следующий день заявил:
«Мы считаем, что любая весенняя тренировочная игра, которая проводится на площадке высшей лиги и за вход, на которую взимается плата, проводится с использованием игроков на замену».
Этими словами Дональд Фер по большому счету переписал историю «Чикаго Буллз».
Уточнение Фера исключало любые иные варианты трактовки. По факту любой игрок, который выходил на поле, принадлежавшее команде MLB, неважно, из какой лиги или фарм-клуба, считался тем, кто пошел против всего профсоюза.
Джордан этого делать не собирался. Рейнсдорф и Шулер же были заинтересованы в том, чтобы при помощи Джордана привлечь игроков низших лиг к участию в соревнованиях высшей лиги.
«Они не являются членами профсоюза, – говорил Рейнсдорф в интервью Chicago Sun-Times 22 февраля. – Их просто просят делать то, что они обычно делают, а именно участвовать в весенних тренировочных играх».
Начавшуюся тяжбу с выяснением правильного определения понятия «штрейкбрехер» тут же окрестили работой над «Правилом Джордана», поскольку именно он дал повод для начала разбирательств.
Сам Джордан немедленно заявил, что «предпочел бы отойти в сторону», после чего уведомил всех, что не сыграет в весенних матчах в марте.
В ответ «Уайт Сокс» его отстранили.
2 марта Джордан покинул тренировочный лагерь.
Джордан был раздосадован тем, как клуб обошелся с ним, но последней каплей стало вовсе не это.
«Что меня выбесило, так это то, о чем большинство людей даже не подозревают. Они ввели правило, что если ты не хочешь играть в матчах «Сокс», то не можешь парковать свою машину на стоянке. Мне приходилось парковаться на улице.
Шулер должен был знать, что для меня это означало нечто совершенно иное, чем для других игроков. Я больше не доверяю ему. В моем случае, как только ты чувствуешь, что не можешь доверять человеку, которому когда-то доверял, все кончено навсегда».
С бейсболом было покончено.
Джордан возвращался в «Буллз», но в другую команду
Налет таинственности и сенсационности, окружающий возвращение Джордана в баскетбол, на самом деле во многом заслуга фольклора. В действительности разговоры о том, что Майкл намеревается вернуться в «Буллз», начались сразу же, как только он покинул базу «Уайт Сокс».
Джордан еще до этого встречался с Филом Джексоном. И тренер интересовался, возможно ли его возвращение в команду, если бейсбольный локаут затянется.
«После того разговора я понял, что это не такая уж диковинная мысль. Я видел его еще четыре или пять раз в течение следующих нескольких месяцев и всегда подшучивал над ним по этому поводу. Видел, что баскетбол все еще живет в нем», – вспоминал Джексон.
Поначалу Джордан никого не посвящал в свои планы. Он предпочитал полунамеки и провокационные шутки.
Главным медиатором для возобновления постоянных контактов с командой Майкл выбрал Би Джей Армстронга.
Позже разыгрывающий вспоминал, как Джордан несколько раз звонил ему по ходу сезона.
«Сперва все было довольно туманно, складывалось впечатление, что он хочет этого, но пока еще не готов. Но по мере того как забастовка в MLB затягивалась, он все чаще задавал вопросы о настроении в раздевалке, об игроках команд-соперников, как они себя ведут, какие у них любимые движения. Один раз он попросил скаутский отчет о Лэтрелле Сприуэлле из «Голден Стэйт». Тот попал в первую сборную лучших игроков сезона на следующий год после ухода Майкла. Он хотел знать об этом парне все», – признавался позднее Армстронг.
Би Джей допускал, что Майкл не порвал окончательно с баскетболом, но у него не было и мыслей о том, когда он вернется в НБА и вернется ли вообще. Поэтому, когда Джордан пригласил его позавтракать недалеко от тренировочного центра «Буллз», «Берто-центра», тот воспринял это как встречу двух приятелей.
Тем более что поначалу она такой и казалась.
«Я пришел на встречу после утренней разминки, в тренировочном костюме, затейпированный, сразу после завтрака намеревался идти на тренировку. Разговор сразу же скатился в какой-то игриво-издевательский тон, Майкл такое обожает, и он мастер в этом. Он сказал: «Ты ведь прекрасно понимаешь, что никогда не сможешь победить меня, правда? Я разорву твою нарядную задницу, даже не переодеваясь, в той одежде, которая на мне сейчас». А он сидит в деловом костюме, и на ногах у него мокасины.
Ну и тут я, конечно, сглупил, вместо того чтобы рассмеяться, как, наверное, следовало бы, сказал: «Подожди, Майкл, на тебе цивильная одежда и мокасины, ты не играл год или два. Я в хорошей форме и все еще профессиональный спортсмен. Я тебя уважаю, но, знаешь, моя гордость говорит: «Нет, этого не может быть». После этого я часто себя спрашивал, а сам-то я верил своим словам».
Последующую реакцию Джордана представить нетрудно. Он потребовал немедленной сатисфакции. Он хотел играть. Немедленно. Непременно в одежде и мокасинах.
Армстронг же до конца не верил в происходившее и воспринимал слова Майкла как затянувшуюся шутку, которая стала бы предлогом для посещения тренировки «Буллз». Он и раньше приходил в «Берто-центр», так что Армстронг подумал, что Майкл в очередной раз захотел побыть рядом с игровой площадкой в компании приятелей по команде.
Иллюзии рассеялись довольно скоро. Армстронг понял, что Джордан не шутит, как только оба зашли в зал.
«Первое, что он сделал, бросил пальто на стул, и тут я понимаю, что мы действительно будем играть. Прямо здесь, в еще не прогретом зале, я в полной экипировке, а он в этих чертовых мокасинах, которые оставляли следы на паркете. Я говорю ему: «Ты серьезно?» – а сам понимаю, что я ничего не могу ему противопоставить. Не успел я опомниться, как он уже весь в поту, оттирает меня к кольцу, а парни из команды стоят и смотрят на нас.
Я не хотел позориться, проигрывать чуваку в обычной одежде. Принципиально. Мне все равно, кто это был. Что было дальше, вы и сами можете угадать. Конечно, он победил, а я был в бешенстве – парни смеялись и говорили, что я не смог справиться со стариком. Но тогда я все понял, я повернулся к ним и сказал: «Вы ничего не понимаете. Он никогда не заканчивал и никуда не уходил. Огонь все еще внутри него и никогда не погаснет. Для этого парня счет всегда ноль-ноль, он всегда готов».
После этого Джордан зачастил в «Берто-центр», с каждым днем укрепляя догадки игроков и персонала в своем скором возвращении.
«Сперва мы думали, что он просто пытается привести себя в форму, что он скучает по игре. Но он тренировался с нами три дня подряд. Выкладывался по полной. Я тогда еще подошел к Стиву Керру и сказал: «Думаю, что что-то происходит по-настоящему». Он был готов к полноценной тренировке, он реально пахал, но все помалкивали – никто ничего не хотел говорить, чтобы не сглазить. Думаю, всем стало полегче, когда на четвертый день Фил Джексон обронил после тренировки: «Держите это в секрете, но… да», – вспоминал Билл Уэннингтон.
Сохранение «тайны» было важной, но далеко не основной из забот Джексона. Джордан возвращался в абсолютно чуждую ему команду. Из тех, с кем он играл в составе «Буллз», остались Би Джей Армстронг, Скотти Пиппен и Уилл Пердью.
«На протяжении всего лета я старался построить нечто сбалансированное из нашей команды, которая разваливалась на глазах. Сперва Джон Пэксон завершил карьеру. Затем Скотт Уильямс и Хорас Грант вышли на рынок свободных агентов и подписали контракты с другими командами. Билл Картрайт перешел в «Сиэтл». Потеря Хораса Гранта была особо ощутима. Я не понимал, на кого могу рассчитывать», – переживал в мемуарах Фил Джексон.
Там же Джексон вспоминал, что для большинства из новичков «Буллз» играть с Джорданом было проблематично не столько из-за его навыков, сколько из-за статуса. Одна из ярчайших звезд европейского баскетбола – Тони Кукоч – временами просто вставал как вкопанный и наблюдал за действиями Майкла. Авторитет лучшего баскетболиста планеты вкупе с полным непониманием того, как и за счет чего с ним взаимодействовать, порождали хаос в действиях практически всех тех, кто играл с Джорданом.
И эффект этот лишь усиливался по мере того, как приближалось 18 марта.
Дэвид Фальк – человек, определивший старт Майкла Джордана как бренд – был выдающимся спортивным агентом и маркетологом, но из природной скромности считал себя еще и очень неплохим автором слоганов и текстов. Поэтому Фальк и двое его близких соратников – личный адвокат Джордана Уэйн Маккой и эксперт по кризисному управлению Джон Лесаж – отправились в дом Майкла в Чикаго, чтобы сформулировать основные тезисы пресс-релиза о возвращении в баскетбол.
«Я написал несколько вариантов и отдал их Майклу, чтобы тот выбрал один из них. Ему не понравился ни один». Он сказал: «Сделаю это сам». Не прошло и 30 секунд, как он возвращает мне блокнот с надписью «Я вернулся». Величие этой простоты поразило меня сразу же. Это было прекрасно. Серьезно, только подумайте, вам не нужно объяснять, почему вы возвращаетесь, когда вы Майкл Джордан. Это было похоже на твиттер до появления твиттера. Возможно, это был величайший твит в истории. Представьте миллионное количество ретвитов, которое это сообщение собрало бы сегодня.
Это было «заявление» во всех смыслах этого слова. Это было предупреждение для всей остальной лиги: «Каникулы закончились. Готовьтесь!».
Эти два слова можно было трактовать как угодно, и все равно смысл четко отражал послание Майкла. Он возвращался не за деньгами, не потому, что ему не хватало известности. Он как будто просто скучал по игре», – вспоминал Фальк.
Возвращение обернулось болью для сотрудников «Пэйсерс» и самого Джордана
Несмотря на слухи и догадки, в офисе «Буллз» возвращение Джордана произвело шоковый эффект. После того как генменеджер клуба Джерри Краузе связался с вице-президентом «Чикаго» по связям с общественностью Стивом Шенвальдом и подтвердил реальность происходящего, работа PR-отдела превратилась в ходячий замок Хаула из мультика Миядзаки.
«Послушайте, после того как Джордан оставил баскетбол, некоторые из наших сотрудников решили, что они уйдут из «Буллз» вслед за ним и займутся другими делами. Некоторые – пусть и немногие – обладатели сезонных абонементов просто отказались от своих мест, посчитав, что с нами покончено. Да, настолько он был значим. Поэтому, когда информация о возвращении подтвердилась, наш офис стал похож на гигантскую электростанцию. Телефоны не переставали звонить, факсы были забиты бумагами, тут же образовалось огромное количество работы, но люди были счастливы, они почувствовали прилив сил, почувствовали, что причастны к чему-то действительно важному и великому», – рассказывал Шенвальд.
В идеале Джордан мог подождать, дать время на подготовку себе и организации, после чего с помпой вернуться к началу следующего сезона, но Дэвид Фальк и тут увидел символизм.
«С тех пор, как он пришел в лигу в 1984-м, он всегда делал то, чего не делал никто другой. У него был стиль, которого не было ни у кого другого. Он привнес в игру уровень интенсивности, который до него был присущ единицам. В его случае через некоторое время вы просто перестаете удивляться тому, чему раньше удивлялись. Да, большинство игроков выбрали бы идеальный, спокойный сценарий возвращения. Но они бы и не рискнули уходить в бейсбол, а потом возвращаться. Они бы не сделали ни того, ни другого. Майкл же поступил так, как поступил, несмотря на то, что не играл в бейсбол с 11-12 лет. Ему было просто плевать на условности, он не собирался позволять окружающим диктовать ему, что делать».
Стив Шенвальд, конечно, предпочел бы, чтобы Джордан вернулся на домашней площадке новехонького «Юнайтед Центра», который открылся как раз в том сезоне. Это можно было красиво обставить и дорого продать – в этом был смысл, но Джордан вернулся в баскетбол уже на следующий день после официального заявления.
19 марта он выбежал на паркет «Маркет Сквер Арены» в Индианаполисе, чтобы сыграть против «Пэйсерс».
Ажиотаж, предшествовавший событию, подмял под себя все информационные поводы. Телеканал NBC, который в то время владел правами на трансляции матчей НБА в эфире национального телевидения, был первым медиа, получившим официальное сообщение о возвращении Джордана. Канал тут же принялся перекраивать эфирную сетку, поскольку изначально игру против «Индианы» планировали показывать по региональному телевидению.
«Это было похоже на то, как если бы Дэвид Стерн позвонил и сказал: «В общем, так, народ, у вас через 24 часа состоится 7-й матч финальной серии плей-офф. Организуйте все как надо». За считанные часы нам нужно было сделать все, чтобы 53% населения страны увидело этот матч. Сейчас это не кажется чем-то непосильным, но вы должны помнить, что на тот момент не было сотовых телефонов и сверхскоростного интернета. Факсы и стационарные телефоны – все, чем мы располагали. Это было самое настоящее средневековье. Нам несколько раз приходилось посылать работников на личных машинах, чтобы они привозили бумагу для факсов, ее не хватало. Это было стихийное бедствие».
Ситуация усугублялась тем, что в субботу вечером у нас играла команда низшей хоккейной лиги. До матча «Пэйсерс» и «Буллз», который должен был состояться в воскресенье в 12 часов дня, времени было критически мало. Исполнять свои непосредственные обязанности мешали еще и постоянные звонки, причем от довольно важных людей. Поверьте, говорить им «нет» было не очень весело. Я помню, как работал всю ночь, затем поехал домой, поспал два часа, а потом вернулся и вновь принялся за дело», – описывал ситуацию директор по связям со общественностью «Пэйсерс» Дэвид Беннер.
Беннер не преувеличивает: спрос на посещение матча со стороны СМИ был настолько высок, что через некоторое время «Пэйсерс» могли обещать журналистам только аккредитацию, но не место для работы. Работникам арены кое-как удалось организовать дополнительные 16 стульев для репортеров – без столов и четкой локации.
«Некоторые журналисты приходили, получали аккредитацию, складной стул и пожелание удачи в поисках места на арене. Это было похоже на заброс солдат в джунгли: «Дальше ты сам за себя, приятель», – говорил Беннер.
Когда автобус с игроками «Буллз» подъезжал к арене, некоторые телевизионные каналы прерывали вещание и в срочном порядке переключались на картинку из Индианы. Это было одновременно похоже на погоню за О Джей Симпсоном и репортаж запуска первой ракеты на Луну. Все, конечно же, хотели лицезреть привычного Майкла и ждали именно этого.
Но Джордан предстал совсем иным. Для начала на его спине красовался 45-й номер – под ним он играл в школьной бейсбольной команде и за «Бирмингем Бэронс».
«Не хотел играть под номером, который был на мне в момент, когда отец видел меня в последний раз. Его уже не было рядом, и я думал о возвращении как о новом начале», – объяснял Джордан в автобиографии «Ради любви к игре».
Но самое главное – сам Джордан выглядел другим. Его тело было более тяжелым и массивным после бейсбольных тренировок. Движения казались более медлительными и тягучими, не хватало той самой плавности и элегантности, ощущения легкости чуда, которым Джордан одаривал зрителей в каждой игре.
«Часто слышу о работе ног Майкла, его атлетизме, видении площадки и так далее, но мало кто вспоминает о том, насколько неутомим он был. Я помню матчи, когда мы играли во второй половине четвертой четверти, у него было около 40 очков, и не было отдышки», – подмечал Би Джей Армстронг.
Но в матче против «Индианы», еще до окончания первой четверти, 32-летний Джордан стал чаще наклоняться и натягивать шорты – универсальный жест усталости. Когда же игра перешла в дополнительное время, у него заболели ноги.
Позже на вопрос журналиста о том, был ли он разочарован тем, что у него не было возможности чаще бросать, Джордан сухо ответил: «У меня были такие сильные судороги, что я на самом деле не хотел этого делать».
Ментально – но не физически – готовый Джордан за 43 минуты игрового времени набрал 19 очков (7 из 28 с игры), 6 подборов и 6 передач, а «Буллз» уступили «Пэйсерс» в овертайме со счетом 96:103. Болельщики «Индианы», рукоплескавшие Майклу перед выходом на предматчевую разминку, провожали его гулом недовольства и редким посвистом.
Понимающие люди ставили оценки чуть аккуратнее.
«Этот человек сыграл первый профессиональный матч за два года против одного из лучших защитников лиги – это большая ответственность для любого. Я прошу вас уважать его, а так же тех, с кем и против кого он играет. Да, из всех баскетболистов в мире Майкл, возможно, больше остальных похож на Супермена, но Реджи Миллер может сделать многих похожими на Кларка Кента», – метафоры главного тренера «иноходцев» Лэрри Брауна на пресс-конференции оказались не только сочными, но и точными.
«Настоящий Джордан» вернулся не в Индиане, а в Нью-Йорке
Для того чтобы стать Суперменом, Кларку Кенту всего-то надо было снять очки и переодеться.
Джордан начал саморазоблачаться уже в матче против кризисного «Бостона», в котором набрал 27 очков и стал самым результативным игроком в обеих командах.
Последующий матч с «Орландо», как и ожидалось, выдался непростым – «Буллз» уступили 99:106 – но стал последним поражением команды перед 6-матчевой победной серией.
Но даже если бы «Чикаго» не выиграли в шести матчах подряд, хватило бы одного перформанса в «Мэдисон Сквер Гарден», чтобы заставить притихнуть тех, кто считал, что «Джордан уже не тот».
Майкл всегда по-особенному воспринимал «Гарден», а титул действующих чемпионов Восточной конференции сделал «Никс» в его глазах главной целью. Обычно он позволял нью-йоркской прессе подольше пообщаться перед стартовым свистком, ему нравилось провоцировать местных акул пера, но в этот раз он предпочел хранить молчание. Джордан решил самоутвердиться как можно ярче и убедительнее.
Сказать, что получилось, не сказать ничего. Майкл набил 55 очков или сделал «Двойной пятицентовик» («Double Nickel»), как обозначил его Спайк Ли.
Джордан набрал 55 очков (21 из 37 с игры) в своем 5-м матче после возвращения. Это на долгие годы вперед стало рекордным показателем для игрока гостевой команды в современном «Гардене» (четвертой модификации здания): эстафету в 2009-м принял Кобе Брайант, набравший 61 очко.
«Почувствовал, что что-то будет уже в первой четверти. Я не просто попадал один бросок за другим. У меня получалось предугадывать каждое действие Джона Старкса, игравшего против меня. Я как будто читал его, он был полностью в моих руках. Мне не нужно было беспокоиться о защитниках, я просто сфокусировался на своей игре», – объяснял Джордан после.
Но то были слова для прессы.
«После игры он пришел в мой офис и сказал: «Послушай, ты должен сказать остальным, что они не вправе ждать от меня в каждой игре того, что я сделал в Нью-Йорке. Я хочу, чтобы в следующем матче они сплотились и действовали как единая команда», – писал позже Фил Джексон.
Это был уже другой Джордан, с иным взглядом на баскетбол. Не былой солист-импровизатор, самоутверждавшийся при помощи многообразия своих талантов, а дирижер, понимающий, что вернуть чемпионство можно только сообща, если каждый, включая его, будет четко исполнять свою партию.
Там, в «Гардене», Майкл мог оформить самый результативный матч сезона и набрать 57-е очко, но в одном из последних владений отпасовал на Билла Уэннингтона. Это был своего рода жест, знаменующий новую траекторию развития «Чикаго». Жест, который бы наверняка не оценил ранний Джордан, ведь чуть меньше чем через месяц – 17 апреля, Глен Райс накидал в корзину «Мэджик» 56 очков – это был лучший индивидуальный показатель в регулярке. И все же матч в «Гардене» стал яркой афишей, возвещающей о действительном возвращении «того Джордана».
При нем «Чикаго» выдали финишный спурт со счетом 13-4 и вышли в плей-офф с пятого места, что стало самым низким посевом для команды с сезона-1988/1989. Но тогда об этом если и говорили, то вполголоса.
Победа 3-1 в первом раунде плей-офф против «Шарлотт» воспринималась как должное, несмотря на то, что «шершни» чуть было не зацепились в последнем матче, уступив всего 1 очко (84:85).
Все были очарованы магией Джордана, хотя она, как выяснилось, уступала другой «магии».
Единственная команда, которой Джордан проиграл в 90-х
«Орландо» не недооценивали. Они были не просто хорошей командой, они были идеальным «проектом будущего для НБА».
В составе имелись: Пенни Хардуэй, чья игра объединяла изобретательность Мэджика и атлетичную пластику Майкла; профильный снайпер Ник Андерсон, выбивавший в том сезоне 41% из-за дуги; Деннис Скотт, по итогам чемпионата забравшийся в топ-5 лучших запасных лиги; Хорас Грант – некогда лучший подбирающий «Буллз», который перешел в «Орландо» сознательно в качестве свободного агента, потому что верил, что именно «Мэджик» способны претендовать на чемпионство. Ну и, конечно, Шакил О’Нил – новое лицо лиги и преемник Джордана в том, что касалось умения продавать НБА и все, что с ней связано. Он делал это по-своему: агрессивно, напористо, громко, короче, так же, как и играл в баскетбол.
«Буллз» были элитой, но уже стареющей, жившей пусть и громкими, но прошлыми заслугами, и для того чтобы многие начали в этом сомневаться, понадобилось, казалось, несбыточное – возвращение Джордана. «Мэджик», наоборот, не хотели задерживаться на стадии «талантливых да ранних», им не терпелось преобразовать свои умения в конкретное и весомое доказательство своей исключительности – кубок Лэрри О’Брайена.
Первый матч команд подтвердил обоснованность ожиданий «Мэджик». «Буллз» не выглядели разрозненно (выиграли три четверти из четырех, приватизировали подбор), но не могли найти свою игру: Джордан набрал 19 очков, Пиппен и вовсе 7, ни один из ротации в двенадцать человек – за исключением Пиппена, сделавшего 10 подборов – не набрал двойных цифр в графах «подборы» или «передачи». На их фоне «Мэджик», игравшие в восемь человек, из которых очки набрали шесть (на счету Дональда Рояла — 2), выглядели злее, стремительнее, сосредоточеннее.
Апогеем несоответствия команд стала концовка, в которой за 10 секунд до конца при «+1» у «Чикаго» Ник Андерсон подкрался сзади и обокрал Джордана. Этот эпизод и определил успех «Орландо» (94:91), дав обильную пищу для обсуждений. Особенно постарался Ник Андерсон.
«Нет, 45-й номер не тот, каким был 23-й. 23-й никогда бы не позволил мне поступить так с ним», – комментировал свой перехват защитник.
Подобное бахвальство не оценили ни бывшие, ни нынешние игроки «Чикаго».
«Ушам своим не поверил, когда услышал это. Я подумал: «О, нет, что ты мелешь. Ты понятия не имеешь, о чем говоришь», – сокрушался Хорас Грант.
Опасения Гранта подтвердились в следующем же матче. Три дня спустя Джордан вышел на паркет «Орландо Арены» под 23-м номером. Без предупреждения и предварительных ласк.
«Мэджик» не оценили подобное самоуправство и пожаловались в офис лиги. Их почин поддержали многочисленные и недальновидные родители, которые купили своим чадам майки с 45-м номером. Им было невдомек, что со временем они станут раритетом.
НБА оштрафовала «Чикаго» на 25 тысяч долларов за то, что клуб не уведомил лигу о смене номера, и проинформировала, что «Буллз» должны будут уплачивать аналогичную сумму в каждой последующей игре.
Итоговый штраф потянул на 100 тысяч долларов, но оно того стоило… хотя бы ради «вау-эффекта» и лица Ника Андерсона, наблюдавшегося за тем, как Джордан под 23-м номером набирает 38 очков во 2-м матче.
Показательная выволочка и победа «Буллз» (104:94) сбила спесь с молодых игроков «Мэджик», но не решила проблем чикагцев. У команды не было времени, чтобы достаточно сыграться. Некоторые часто терялись под давлением, другие не понимали действий друг друга. Возрастной состав по-прежнему с трудом держал темп на протяжении всего матча. Стабильного усиления со скамейки не было. А о том, что уповать на чудеса в каждом матче не стоит, говорил и сам Джордан.
Слова не разошлись с делом: в 3-м матче он поднял свою ставку до 40 очков, Пиппен добавил 25 и стал лучшим из игроков «Буллз» на щите с 12 подборами, но «Чикаго» все равно уступили – 101:110. В 4-м матче «Чикаго» слегка помогла кошмарная реализация Ника Андерсона – 11 очков (2 из 7), но в ключевом, 6-м матче серии «Буллз» пали жертвой той самой несыгранности и отсутствия мощи под щитами.
«За 5 минут до конца Би Джей Армстронг положил трехочковый и вывел нас на 8 очков вперед. Я сказал игрокам сбавить темп, не суетиться, но вместо этого они действовали абсолютно разрозненно. «Орландо» воспользовались этим и вернулись в игру. В последних семи владениях мы не забили ни разу. Пиппен предпринимал какие-то попытки, Кукоч пробовал, Джордан пытался, Лонгли с двумя игроками, повисшими на его руках. Ничего не получалось. После игры я был ошарашен, конец настал так внезапно», – описывал свои впечатления Фил Джексон.
«Орландо» забрал серию 4-2. И эйфория от победы, по признанию Шакила О’Нила, стоила команде чемпионства.
«При всем уважении к «Хьюстону», Хакиму, тренеру Руди Ти и его команде, но мы проиграли «Хьюстону» в финале потому, что уже видели себя на чемпионском параде. «Чикаго» правил на протяжении трех лет подряд, это стало чуть ли не рефлексом для всех команд лиги – побеждаешь «Буллз», и дело сделано, бум, ты – чемпион. Мы слишком расслабились, «Орландо» не хватило опыта и выдержки справиться с эмоциями. Мы проиграли чемпионат в тот момент, когда выиграли серию против «Чикаго», – точка зрения О’Нила не менялась на протяжении многих лет.
В отличие от соперников, «Буллз» справились с эмоциями. Команда восприняла поражение стоически.
«Я вернулся с мечтой о победе. Думал, она вполне реальна. Теперь, оглядываясь назад, мне кажется, может быть, и нет, потому что мы проиграли», – подвел итоги Джордан.
Обновленные и пересобранные «Буллз» воплотили мечту, ради которой Джордан вернулся, уже в следующем году, а потом еще раз, и еще раз. Об этих победах много говорят и пишут, абсолютно справедливо связывая их с уходом и возвращением Майкла.
«Иногда люди говорят мне: «Если бы Майкл остался, вы, ребята, выиграли бы восемь титулов подряд». И это самое нелепое предположение, которое я когда-либо слышал. Люди понятия не имеют, насколько команду эмоционально выматывает длительная серия побед.
Для меня причина, по которой мы выиграли второй три-пит, заключалась в том, что Майкл смог отдохнуть и перезарядить свои батарейки. Он отчаянно в этом нуждался. И именно поэтому он ушел. Он просто перегорел.
Были разные теории: Дэвид Стерн запретил ему играть? О, да, это было бы очень хитро – у нас есть величайший баскетболист всех времен, а мы накажем его за азартные игры или что-то в этом роде? О чем мы вообще говорим? Это глупо. Все эти теории заговора были полнейшей чепухой.
Суть в том, что его просто достали. Все. Он крайне тяжело переживал смерть отца. Поэтому он вынужден был уйти на эти два года, зарядиться и подготовить себя к следующему три-питу», – когда речь заходит о чемпионских сериях, Стив Керр – один из тех, чье мнение не стоит игнорировать.
Зная не все, а просто часть этих нюансов, фраз и событий, не перестаешь удивляться тому, как много было спрессовано в эти два года отсутствия Джордана и как легко это впоследствии уместилось в два слова: «Я вернулся».
Фото: East News/VINCENT LAFORET, ELSA / AFP / GETTY, AP Photo/Brian Cleary, File, AP Photo/Robert Baker, File, AP Photo/Roberto Borea; Gettyimages/Jonathan Daniel, Al Bello, Bongarts, Al Bello