Великая трагедия «Ф-1»: 30 лет назад погиб Айртон Сенна. Как чемпион прожил последние дни. Хронология

Для окрестностей «Автодрома Энцо и Дино Феррари» первый день мая 1994 года выдался многолюдным: десятки тысяч болельщиков стекались в Имолу со всей Италии, Европы и других уголков мира, чтобы увидеть кульминацию Гран-при Сан-Марино. Сезон «Формулы-1» вопреки прогнозам начался с доминирования молодого Михаэля Шумахера из «Бенеттона», в то время как считавшийся фаворитом тандем Айртона Сенны и «Уильямса» провалился на двух первых этапах. Впрочем, итальянских фанатов, занявших большую часть мест в воскресенье, больше волновала их родная «Феррари»: хотя Скудерия в лучшем случае претендовала лишь на подиум, тифози все равно неистово поддерживали своих пилотов и радовались каждому их успеху.

Одна из любительских видеозаписей, снятая из самой гущи болельщиков на холме у шпильки «Тоза», запечатлела, как на 7-м круге лидировавший болид Сенны вылетел в поворте «Тамбурелло» и крепко приложился об отбойник. Из разгоряченной толпы послышалось пару бешеных возгласов «bello» (итал. «прекрасно»), а кто-то даже попытался захлопать, видимо припоминая, что бразилец был многолетним обидчиком «Феррари». Затем ничего не подозревавшая публика горячо поприветствовала своего любимца Герхарда Бергера, чья алая машина вышла на второе место и промчалась с остальным пелотоном у подножия склона. Но очень скоро ликование на трибунах сменилось напряженным молчанием.

О чем-то неладном зрители стали догадываться, когда у разбитого «Уильямс» Сенны начало скапливаться все больше маршалов и машин экстренных служб. Почти сразу гонку остановили красными флагами, а прямо на дорожное полотно рядом с аварией сел вертолет, чтобы срочно эвакуировать гонщика в ближайший госпиталь. Во время взлета Айртона провожали аплодисментами – последними в его карьере.

Гибель Сенны стала, пожалуй, самой медийной в истории «Формулы-1»: момент аварии попал в прямой эфир крупнейших телеканалов и свидетелями трагедии оказались миллионы людей по всему свету. Уже в эпоху интернета к тем тяжелым кадрам добавились оцифрованные записи болельщиков, с помощью которых ход роковой гонки можно восстановить едва ли не по секундам. Тем не менее за прошедшие 30 лет вокруг событий в Имоле сложилось немало домыслов и разночтений, тогда как реальная драма великого гонщика отошла на второй план.

Четверг: по пути на гонку Сенна занят деловыми вопросами и спорит с братом из-за девушки

28 апреля 1994 года Айртон Сенна проснулся ранним утром на своей вилле в Кинта-ду-Лагу – роскошном курорте на юге Португалии, где гонщик планировал провести предстоящую европейскую часть сезона. Бразилец приобрел скромный по нынешним меркам особняк площадью 900 квадратных метров в 1991-м и был очень рад, что за зиму двухэтажный дом удалось отремонтировать. На выходных сюда должна была приехать его возлюбленная Адриана Галистеу, чтобы провести с Айртоном следующие несколько месяцев.

Пока Сенна вышел на обязательную пробежку, домохозяйка Жураси занялась завтраком и вещами, которые хозяин должен был взять в короткую командировку. На предстоящий уик-энд в Италии у команды не было запланировано никаких мероприятий кроме самой гонки, поэтому сборы получились недолгими.

В отличие от Бразилии, где Сенну могли узнать на каждом шагу, в Кинта-ду-Лагу он наслаждался непубличной жизнью. В свободное время мировая звезда автоспорта отправлялся гулять по белоснежным пляжам либо играл в одном из многочисленных гольф-клубов поблизости и катался на водных лыжах. А когда затворничество окончательно наскучивало Айртону, он заглядывал в рестораны фешенебельного квартала либо приглашал к себе близких друзей. Почти все они жили в Европе и регулярно выезжали с ним на гонки. Следующую встречу компания как раз собиралась провести в Имоле на Гран-при Сан-Марино.

К друзьям Сенны также планировал присоединиться его младший брат Леонардо, гостивший на вилле. В Португалию он приехал неспроста и от лица семьи должен был провести серьезный разговор с Айртоном касательно новой пассии гонщика. Родственники и прежде всего мать Сенны считали легкомысленную Галистеу не парой для него и хотели добиться скорейшей размолвки. Утром того четверга вялотекущий спор двух мужчин растянулся до самого аэропорта, где Айртона ждал личный бизнес-джет. Перед прибытием в Имолу братья хотели заскочить по делам в несколько мест и первой остановкой на их пути был Мюнхен. Там Сенна провел финальные переговоры с представителями «Ауди» по поводу покупки бразильской франшизы производителя.

Сделка в Германии была одной из двух, которые Сенна успел заключить в тот день – из Мюнхена вместе с Леонардо отправился в Падую на фабрику Джованни Карраро. С итальянским предпринимателем Айртон готовился запустить производство карбоновых велосипедов под брендом Senna и 28 апреля подписал эксклюзивный контракт на поставку двухколесных в Бразилию. Параллельно выступлениям в «Формуле-1» гонщик всерьез строил бизнес-империю, основу которой составлял импорт в его родную страну.

British Aerospace BAe-125-800A с бортовым номером N125AS – личный самолет Айртона Сенны

До Падуи братья добрались с плохим настроением, окончательно рассорившись в самолете, но после оформления бумаг Айртон немного отошел от неприятного разговора, когда Карраро пригласил его на пресс-конференцию. Партнер по бизнесу собрал в холле гостиницы «Шератон» дюжину местных журналистов, чтобы Сенна рассказал им о новом велосипеде, однако, итальянцы вместо вопросов о проекте стали со знанием дела расспрашивать гонщика про текущий сезон «Формулы-1». Удивленный таким энтузиазмом Айртон охотно вступил в дискуссию и высказался по всем наболевшим вопросам: несмотря на неудачи в двух первых гонках он заявил, что для него «чемпионат только начинается». А когда разговор зашел о незаконном использовании трэкшн-контроля в «Бенеттоне», Сенна, сам подозревавший соперников в нечестной игре, дипломатично ответил: «Не могу сказать что-то по существу об этом. Сложно говорить о вещах, которые нельзя проверить».

 

Наконец, вечером вертолет с лидером «Уильямса» приземлился на площадке рядом с автодромом в Имоле, где Сенна решил подбодрить обживавшуюся в паддоке команду и заодно обсудить с инженерами последние обновления болида. Насыщенный день завершился в гостинице «Кастель Сан Пиетро» в 10 километрах от трассы, в которой Айртон регулярно останавливался со времен «Макларена», выбирая небольшую комнату под номером 200. После ужина в компании бразильского комментатора «Формулы-1» Галву Буэно, предпринимателя Антонио Браги, своего бессменного физиотерапевта Йозефа Леберера и других друзей, приехавших в Италию поддержать его, Сенна вернулся в апартаменты. Перед сном он успел дозвониться до Адрианы в Сан-Паулу в тот момент, когда она паковала вещи перед вылетом.

Пятница: поул после первого серьезного инцидента

Утром 29 апреля вертолет вновь доставил Айртона на трек. Накануне камеры съемочной группы французского телеканала TV5 засняли бразильца в паддоке, где он приветливо беседовал с поклонницами и в целом держался довольно расслабленно. С возрастом Сенна немного отошел от образа предельно сконцентрированного, буквально поглощенного гонками человека и иногда мог позволить себе поиграть на публику. К тому же в том сезоне он по праву был главной звездой серии, в которой остался единственным пилотом с титулами чемпиона мира.

Но гоночная фортуна была безразлична к регалиям легенды. Широко разрекламированный переход в «Уильямс» – доминировавший в «Формуле-1» на протяжении двух последних лет – вместо побед принес Айртону нелепые сходы в родном Сан-Паулу и японской Аиде. К форме Сенны вопросов быть не могло: на обоих этапах он дважды занимал первое место в квалификации, уверенно переигрывая Шумахера, чтобы потом досадно вылететь с трассы на «Интерлагосе» и по чужой вине угодить в стартовый завал на Гран-при Тихого океана.

Со стороны неудачи признанного фаворита выглядели банальным невезением и лишь немногие обращали внимание на крайне проблемную машину, которая досталась Сенне в новой команде. Болид 1994 года конструкторы «Уильямса» во главе с техническим директором Патриком Хэдом и шеф-дизайнером Эдрианом Ньюи создавали на основе успешной модели-предшественника FW15C, принесшей Алену Просту четвертый чемпионский титул в карьере, а скромному Дэймону Хиллу третье место личного зачета по итогам сезона-1993. Увы, в момент начала разработки инженеры не знали, что ФИА вскоре запретит практически всю вспомогательную электронику, без которой их творение под индексом FW16 получится крайне непредсказуемым.

Основной изъян FW16 крылся в аэродинамике: болид нестабильно вел себя на треке из-за постоянно менявшегося баланса и в поворотах норовил сорваться в занос, особенно если его пилотировали на максимальной скорости. Другая уязвимость была фатальной, но распознать ее было гораздо сложнее. Речь шла о крайне плотной компоновке – фишке Эдриана Ньюи, благодаря которой его машины получили наиболее обтекаемые формы. В случае с FW16 конструктор зашел слишком далеко, из-за чего у болида получилась очень неудобная и небезопасная посадка в кокпите – голова пилота находилась в рискованной близости от передних колес при крайне низко расположенных бортах, а руки терлись о стенки во время рулежки.

Проблемы проявились еще на предсезонных тестах, и для устранения недостатков команда выбрала самый сложный путь: в жесточайшем аврале инженеры и механики пыталась понемногу переделывать машину перед каждым этапом, одновременно собирая абсолютно новый болид для второй половины чемпионата. Обновления привезли и в Имолу, в том числе специально для Сенны удлинили рулевую колонку, чтобы ему было удобнее ставить руки. Однако уже после первых тренировок Айртон и Дэймон заметили, что автомобиль стал управляться хуже, чем раньше. И все же в пятничной практике бразилец установил лучшее время на трассе, которая вызывала у него не меньше сомнений, чем собственный болид.

Автодром в Имоле, возведенный при участии Энцо Феррари, к 90-м годам уже не мог соответствовать требованиям современной «Формулы-1». Слишком узкий, с близко расположенными бетонными стенами в скоростных поворотах и не всегда ровным асфальтом трек регулярно собирал урожай из разбитой техники на гонках и тестах, а самым зловещим участком считался «Тамбурелло», на котором обрывалась затяжная стартовая прямая. Начиная с 1987 года здесь случилось не менее 5 крупных инцидентов, включая едва не завершившуюся трагедией аварию Герхарда Бергера на Гран-при Сан-Марино-1989. Отодвинуть бетонный отбойник, почти вплотную прилегавший к повороту, не получалось из-за близости реки, а дополнительной проблемой было бугристое покрытие на апексе. В 1994-м на автодроме попробовали переложить асфальт, сделав это максимально неудачным способом, после чего дорога в «Тамбурелло» стала еще более неровной из-за грубых заплаток.

С начала года Сенна многократно обращал внимание владельцев трассы на опасный участок, где разогнавшийся до 300 км/ч болид даже в идеальных условиях мог вылететь прямиком в стену. И каждый раз руководство уверяло бразильца, что решит вопрос, но в конце апреля, когда в Имолу приехала «Формула-1», все осталось без изменений. Тем не менее первое серьезное происшествие уик-энда произошло совсем в другом месте.

Уже спустя 15 минут после начала квалификации «Джордан» Рубенса Баррикелло налетел на поребрик в шикане с противоположной стороны прямой старт-финиш, врезался в стопку покрышек и перевернулся. Авария выглядела максимально жестко, но Баррикелло отделался вывихом запястья и сломанным носом, хоть и пробыл некоторое время без сознания от сильной контузии.

Больше других случившееся тронуло Сенну, который готовился выехать на квалификационную попытку, но вместо этого сорвался из боксов в медицинский центр трассы, куда доставили соотечественника. Айртона не пропустили через главные ворота центра, но он тайком перелез забор на заднем дворе и все же пробрался в палату к Рубенсу.

«Когда я пришел в сознание, то первым, кого я увидел, был Айртон. У него в глазах стояли слезы, как будто авария произошла с ним, а не со мной», – вспоминал позднее Баррикелло.

Несмотря на тяжелые впечатления, Сенна вернулся в болид и установил лучшее время дня – 1.21,548, со средней скоростью круга 222,4 км/ч – которое за пятницу и субботу не превзошел уже никто (квалификации тогда шли два дня – Sports). Тем самым повторилась история Гран-при Испании 1990 года, где Айртон оказался единственным гонщиком на месте жуткой аварии коллеги Мартина Доннелли, чей «Лотус» разорвало на части перед самой квалификацией. В тот раз Сенна тоже нашел в себе силы выехать на трассу и уверенно взял поул.

После сессии Айртон выглядел измотанным, но все же направился к моторхоуму «Уильямса», где его дожидались журналисты. Едва переступив порог, Сенна извинился перед собравшимся и сказал, что на его машине обнаружились проблемы, поэтому нужно подождать еще час, пока он обсудит все со своим гоночным инженером Дэвидом Брауном. Вернувшись, гонщик рассеяно ответил на несколько вопросов, а затем осекся, когда один из репортеров спросил об инциденте с Баррикелло. Айртон трижды пытался начать предложение, но в итоге невпопад обрушился с критикой на трассу, которая, по его мнению, изобиловала «неправильными в плане безопасности» местами.

Расставшись с журналистами Сенна еще два часа работал с инженером, пытаясь разобраться в машине, сходил на массаж к Лебереру, которому признался, что «Баррикелло повезло обойтись без серьезных травм», а под вечер вновь попытался собраться на ужин с друзьями. Но трапезу то и дело прерывали навязчивые посетители ресторана, требовавшие у Айртона автограф. Возможно тогда его окончательно вывели из равновесия и перед сном во время очередного звонка Галистеу, Сенна внезапно расплакался. Как позже рассказывала девушка, это случилось в момент обсуждения аварии Рубенса.

Суббота: Сенна и вся «Формула-1» впервые за 12 лет увидели гибель гонщика во время Гран-при

Вторая часть квалификации начиналась обнадеживающе: упорная работа с инженером днем ранее, казалось бы, помогла попасть в нужные настройки и команда ждала, что оба ее пилота улучшат времена. На разминке Сенна снова был недосягаем для соперников, а за первые минуты квалификационной сессии Хилл успел подняться на четвертое место. Немного позже на трассу готовился выехать и сам лидер «Уильямса».

Тем временем в отсутствии быстрых машин борьбу за место на стартовой решетке вели аутсайдеры. В 1994-м пелотон «Ф-1» насчитывал более двух десятков болидов (на Гран-при Сан-Марино в тот год заявилось 28 участников – Sports) и во избежание «пробок» пилоты, квалифицированные ниже 26-й позиции, к гонке не допускались. Одним из тех, кто отчаянно пытался пробиться на старт, был рента-драйвер команды «Симтек» Роланд Ратценбергер. В боксах за его выступлением следил спонсор – состоятельная женщина из Германии – что наверняка добавляло лишнего давления.

На 18-й минуте сессии у «Симтека» перед поворотом «Вильнев» оторвало переднее антикрыло, поврежденное после разворота на предыдущем круге. Конструкция скорее всего не выдержала перегрузок на длинной прямой и в скоростном «Тамбурелло», которые пилот прошел не убирая ногу с педали газа. Обломки попали под днище машины, заблокировав передние колеса, поэтому Ратценбергер уже не смог затормозить перед ничем неприкрытой стеной.

В объективы камер авария попала частично – момент столкновения с отбойником скрыл рельеф трассы, поэтому в трансляции было видно только, как искореженный болид с гонщиком выкатился обратно на дорогу. Голова Роланда произвольно болталась из стороны в сторону, а затем запрокинулась, когда машина наконец замерла на выезде из поворота.

Сенна, наблюдавший шокирующие кадры по телевизору, передумал садиться за руль, снял шлем и вместе со всеми, кто был в паддоке, начал вглядываться в экран, пытаясь понять, в каком состоянии Ратценбергер. На этот раз медики работали у гонщика гораздо дольше, чем с Баррикелло, что говорило о серьезном происшествии. В какой-то момент в центре столпотворения показалось окровавленное лицо Роланда, лежавшего без сознания на носилках. Не желая оставаться в неведении, Айртон вопреки протоколу безопасности выбежал на пит-лейн и поймал одну из машин скорой помощи, ехавших к месту аварии.

Когда бразилец добрался до поворота «Вильнев», Ратценбергера уже увезли в медцентр автодрома, и, вернувшись в паддок, Сенна снова попытался прорваться к пострадавшему коллеге. На этот раз безуспешно. Зато на парковке рядом с центром Айртон повстречал своего давнего знакомого – профессора Сида Уоткинса, руководившего медслужбой «Формулы-1». На робкий вопрос о Роланде Уоткинс без обиняков ответил, что у него диагностирована клиническая смерть и хотя медикам удалось запустить сердце гонщика, из-за тяжелых травм головы ему не выжить. На этих словах, как утверждал сам врач в своей книге «Жизнь на пределе. Триумф и трагедия в «Формуле-1», Сенна не выдержал и заплакал у него на плече.

«В этот момент, я спросил его: «Айртон, почему бы тебе не отказаться от участия в завтрашней гонке? Не думаю, что тебе следует это делать. В самом деле, почему бы не бросить все это? Что тебе еще нужно? Ты – трехкратный чемпион мира и, без сомнений, самый быстрый гонщик. Бросай и лучше поедем рыбачить». На это Сенна ответил: «Сид, есть определенные вещи, которые нам неподвластны. Я не могу все бросить. Я должен идти вперед».

После разговора Сенна отправился обратно в гараж «Уильямса» к ожидавшей новостей команде. Хилл, во время аварии ехавший по трассе, видел большое количество обломков на месте вылета и предполагал, что Ратценбергер получил тяжелые травмы, но все же остался жив. Его надежды расстроил вернувшийся напарник, еще до официальных сообщений заявивший о гибели гонщика. 33-летний австриец скончался сразу по прибытии в госпиталь в Болонье, менее чем через час после удара в стену на скорости более 300 км/ч. В аварии он получил, как минимум, три ранения, каждое из которых было фатальным.

Маршалы быстро устранили последствия инцидента, но шокированные гонщики не спешили возвращаться на трек, а «Уильямс» и «Бенеттон» снялись с квалификации в полном составе. О том, что происходило с Айртоном вплоть до отъезда с трассы в 17:30 по местному времени, сохранилась противоречивая информация, однако большинство очевидцев сходится во мнении, что гонщик, впервые ставший свидетелем гибели человека на трассе, выглядел отрешенным и мало реагировал на окружающих. Бразилец отказался от обязательной пресс-конференции несмотря на угрозу штрафа, а когда к его моторхоуму пришла делегация судей, чтобы сделать чемпиону внушение за несанкционированное появление на трассе, просто ушел недослушав.

В гостинице, где остановился Сенна, в тот вечер справляли шумную итальянскую свадьбу, гости которой сразу узнали звездного постояльца и стали настойчиво зазывать его на праздник. Занятый совсем другими мыслями гонщик согласился только на снимок с новобрачными. Кто-то из присутствовавших на торжестве успел тогда сделать видеозапись, на которой немного растерянный Айртон позирует с невестой и женихом.

Из номера он набрал Адриане, уже долетевшей до Португалии и гостившей у их общих друзей в Синтре. В ответ на безобидный вопрос «как дела?» Галистеу снова услышала, что Айртон плачет, и, не разобравшись, подумала, что возлюбленный никак не отойдет от аварии Баррикелло. Но Сенна объяснил, что днем на трассе разбился другой пилот и в этот раз инцидент был фатальным, а он сам испытывает плохое предчувствие по поводу предстоящей гонки, в которой у него нет никакого желания участвовать.

Затем Айртон отказался от традиционного массажа, когда к нему пришел Йозеф Леберер, но чуть позже все же посетил невеселый праздничный ужин в честь дня рождения своего физиотерапевта и близкого друга. Именно Леберер представил Айртону соотечественника и дебютанта «Формулы-1» Роланда Ратценбергера на зимних тестах 94-го, а менее чем через полгода они вдвоем не могли поверить, что их знакомый стал первой жертвой в гонках Гран-при за последние 12 лет (в 1982 году на «Гран-при Канады» погиб Риккардо Палетти. В 1986-м во время тестов на «Поль Рикар» в последний раз скончался действующий пилот серии Элио де Анджелис – Sports).

После ужина у Сенны состоялось еще два важных разговора, во многом определивших его следующий день. Сначала он обсудил предстоящий старт с боссом своей команды сэром Фрэнком Уильямсом, который позднее отмечал, что Айртон показался ему спокойным и собранным. А уже ночью Сенна дозвонился к себе на виллу в Кинта-ду-Лагу, куда наконец добралась Галистеу. Девушка рассказала ему, что домохозяйка Джураси уже готовит любимое блюдо Айртона – цыплят с овощами на грилле – а сама она все это время тренировалась, чтобы отправиться с ним на совместную пробежку, как только Сенна вернется домой. Растроганный гонщик признался Адриане, что снова чувствует себя счастливым и решил выйти на старт, надеясь, посвятить победу Ратценбергеру (уже после гибели в комбинезоне Сенны найдут небольшой флаг Австрии). В конце пара условилась, что в воскресенье вечером Адриана и Жураси заберут Айртона из аэропорта, ведь он никогда не любил водить машины на обычных дорогах.

Воскресенье: гонка, в которой Сенна остался непобежденным

1 мая около половины восьмого утра в номере Сенны зазвучал телефон – на проводе был капитан бизнес-джета гонщика Оуэн О’Махоуни, справлявшийся о том, когда он может забрать вещи своего босса. Подобный звонок заменял Айртону будильник в дни гонок и считался одним из обязательных ритуалов перед стартом. Отдав необходимые распоряжения, Сенна сел на вертолет в сторону автодрома, где команды готовились к утренней разминке. После тренировки, в которой Айртон показал первое время, он попросил инженера оставить все как есть – настройки и поведение машины полностью его устраивали.

Во время перерыва рядом с моторхоумом «Уильямс» Сенна встретил своего заклятого противника Алена Проста, завершившего карьеру в прошлом сезоне и теперь работавшего комментатором. Отношения двух легенд, проделавшие путь от дружеского соперничества до публичного конфликта и взаимного бойкота, начинали постепенно налаживаться и Айртон даже наскоро успел позавтракать с Простом перед гонкой. Кроме того во время демонстрационного проезда по трассе Сенна передал по радио следующее послание для бывшего визави: «Я бы хотел поприветствовать моего старого друга Алена Проста. Передайте ему, что мы очень по нему скучаем».

Далее по программе шел брифинг пилотов, где Сенна и его бывший напарник по «Макларену» Герхард Бергер хотели поднять важные вопросы безопасности, но перед этим бразилец написал письмо родителям погибшего Роланда Ратценбергера и попросил помощницу отправить его по факсу.

На встрече гонщиков обычно активный Айртон отмалчивался, отдав инициативу Бергеру – Сенна полагал, что его взаимная неприязнь с делегатом ФИА Джоном Корсмитом, присутствовавшим на брифинге, помешает решить проблему с сэйфти-каром. По мнению пилотов обычный «Опель Вектра», возглавлявший пелотон в случае инцидентов, был слишком медленным, что мешало прогревать шины и могло привести к аварийным ситуациям. Позицию Бергера и Сенны поддержал ряд пилотов, включая Михаэля Шумахера, но все прекрасно понимали, что за несколько часов до гонки уже ничего не исправить. Инициативная группа условилась собраться перед следующим Гран-при в Монако, где им обещал оказать поддержку мегаавторитетный Ники Лауда. А пока все надеялись, что лимит несчастий на этот уик-энд исчерпан.

До полудня Сенна оставался в VIP-зоне паддока, где у них вместе с Хиллом было полуторачасовое общение со спонсорами команды и гостями Гран-при. Выполнив все формальности и еще раз повидавшись с Бергером, тяжело переживавшим гибель соотечественника Ратценбергера, примерно за полчаса до старта Айртон появился в боксах «Уильямса».

В фанатской среде и медиа ходит множество трактовок поведения Сенны перед последней гонкой. Так, наблюдатели часто отмечают то, что на стартовой прямой гонщик вопреки привычке сидел в машине без шлема с расстегнутыми ремнями безопасности, а перед тем как выехать из боксов, долго проверял машину, чего обычно с ним никогда не было. Якобы раньше Айртон всегда делался максимально сконцентрированным в последние мгновения перед гонкой, воспринимал только своего гоночного инженера и ждал сигнала огней в полной экипировке. Первоисточником таких утверждений являлась пресс-секретарь Сенны – Бетиз Ассумпсао.

«Обычно у него был особый способ надевать балаклаву и шлем – решительно и крепко, словно он рвался в гонку. В тот день только по тому, как он надевал шлем, можно было сказать, что он не хотел ехать. [Айртон] не думал, что погибнет, наоборот он по-настоящему верил, что может победить. Просто ему хотелось поскорее закончить со всем этим и улететь домой. Мысленно он был далеко от этого места».

При этом есть немало снимков Сенны разных лет, где перед стартом он сидит со снятым шлемом и спокойно общается с посторонними.

Искать некие странности в поведении великого гонщика накануне трагедии сложно, но если верить его летчику Оуэну О’Махоуни, в тот злополучный уик-энд Сенна почему-то решил подписать на память их совместные фото, хотя до этого никак не мог найти время. Похожую историю рассказывал бразильский журналист Жайме Брито, тоже видевшийся с Сенной в Имоле.

Более трогательное воспоминание, связанное с тем днем, хранит Бергер. На стартовой решетке он стоял сразу за «Уильямсом» Сенны, и когда итальянские фанаты приветствовали Бергера во время представления пилотов, бразилец обернулся в его сторону. Хотя Айртон уже надел шлем, было видно, что он улыбается от радости за своего друга.

«Я помню, как глядел на него, а он улыбался под шлемом. Он всегда радовался, когда со мной случалось что-то хорошее. Это был наш последний зрительный контакт с ним».

Гонка началась в 2 часа дня и ход ее первых семи кругов известен любому, кто когда-либо интересовался историей Айртона Сенны. На самом старте в заглохший «Бенеттон» Юрки Ярвилехто врезался «Лотус» Педру Лами, после чего обломки машин усеяли значительную часть прямой и посекли нескольких зрителей на главной трибуне. Несмотря на это стюарды приняли решение вместо красных флагов выпустить сэйфти-кар – тот самый медленный «Опель», за которым гонщики наматывали пять кругов, стараясь удержать рабочую температуру шин. После рестарта Сенна сохранил лидерство, но Шумахер ехал словно по рельсам совсем рядом, в то время как «Уильямс» заметно дергался в поворотах и по непонятной причине высекал снопы искр. На седьмой круг Айртон ушел, возглавляя пелотон, спустя считанные секунды его болид потерял управление и вылетел в отбойник на выходе из «Тамбурелло». Практически сразу гонка была остановлена, из-за чего Сенна формально остался на первом месте, ведь никто из гонщиков так и не завершил круг.

Причины аварии до сих пор остаются предметом дискуссии: случился ли вылет из-за остывших шин или даже прокола, как утверждал создатель последней машины «волшебника» Эдриан Ньюи, или виной был неровный асфальт, на котором плохо управляемый болид вынесло в стену, а может быть Айртон не смог повернуть из-за треснувшей рулевой колонки – однозначного ответа не знает никто.

Еще, когда Сенна ценой невероятно рискованного пилотажа на 6 круге стал отрываться от Шумахера, глава медслужбы «Формулы-1» Сид Уоткинс посетовал в присутствии Марио Казони, с которым дежурил на том Гран-при, что «каждую минуту может произойти *** ужасный инцидент». И как только на трассе появились красные флаги, Уоткинс почему-то сразу понял, что беда случилась именно с Айртоном.

«Мы стартовали и Михаэль Шумахер шел за Айртоном, а я держался рядом с Михаэлем. Я точно помню момент, когда Айртон начал вылетать с трека. Он врезался и я подумал, что удар был под хорошим углом, поэтому с ним ничего не случится. Потом гонку остановили и я встретил Берни Экклстоуна, который сказал, что Айртон уже покинул машину. Я подумал это значит, что с ним все в порядке, и ничего не спрашивая, отправился на рестарт», – описал первые минуты после случившегося Герхард Бергер.

На самом деле среди руководства «Формулы-1» в тот момент царила подлинная нервотрепка. Прибывший на место происшествия Уоткинс увидел ту же картину, что и в субботу, когда на пару сотен метров дальше погиб Роланд Ратценбергер. По рации он передал Мартину Уитакеру, главному спикеру ФИА находившемуся рядом с Экклстоуном, что у Сенны «травмирована голова». Из-за плохой связи Уитакер вместо слов «his head» (aнгл. «его голова») расслышал «he’s dead» («он мертв»), о чем сообщил Берни, а тот в свою очередь хладнокровно сказал брату гонщика, сидевшему в их моторхоуме. Потрясенный горем Леонардо зашелся в истерике и стал обвинять Экклстоуна в неуважении к Айртону, когда владелец «Ф-1» и Уитакер начали обсуждать при нем возобновление гонки.

Однако, как бы цинично это не звучало, но Уитакер всего лишь немного опередил события, ведь как в случае с Ратценбергером, ни одна из травм, полученных Сенной в аварии, не оставляла ему шансов выкарабкаться. Разбившаяся от удара подвеска проткнула шлем в области визора, а оторванное переднее правое колесо нанесло смертельный удар в голову, вызвав перелом основания черепа. При этом на теле Айртона не нашли ни единого синяка или ссадины, а тренированный организм, позволял медикам поддерживать работу его сердца.

Пока медицинская бригада готовила эвакуацию гонщика прямиком в госпиталь Болоньи на вилле Сенны в Португалии не умолкал лай его собаки. Округа, казавшаяся тихим и райским местечком, где никто не лез в жизнь Айртона и его близких, постепенно превращалась в разворошенный улей. Соседи, которых Джураси и Адриана едва помнили в лицо, приходили один за другим, чтобы узнать о Сенне. Галистеу, поначалу не придавшая аварии значения и даже обрадовавшаяся, что теперь ее любимый быстрее вернется домой, не находила себе места и постоянно созванивалась с супругой Виктора Браги, находившегося в Имоле вместе с друзьями Айртона. В итоге женщины договорились встретиться в аэропорту и вместе лететь в Италию.

Спустя 37 минут после аварии гонка возобновилась. К тому времени Сенна перенес две остановки сердца – во время перелета и вскоре после посадки в Болоньи. Обследование в госпитале подтвердило несовместимые с жизнью повреждения головного мозга, поэтому дальнейшие усилия врачи сосредоточили на том, чтобы поддерживать угасающую жизнь в теле Айртона, пока с ним не простится его семья.

Сразу после финиша находившиеся на автодроме близкие Сенны – Бергер, Леберер, комментатор Галву Буэно и брат гонщика Леонардо – вылетели на вертолете в Болонью. В госпитале их встретил Сид Уоткинс, объяснивший, что времени осталось совсем немного. По свидетельству Бергера из небольшой комнаты каждого из них заводили в палату к Сенне для короткого прощания. Из-за перевязок Герхард едва мог понять, что перед ним находится его друг, еще несколько часов назад улыбавшийся ему на стартовой прямой. Почти сразу после того, как Бергер покинул госпиталь, Сенны не стало.

Новость о кончине одного из величайших пилотов «Формулы-1» застала его последнюю команду в аэропорту. Пресс-атташе «Уильямс» Энн Брэдшоу получила один из самых тяжелых звонков в жизни, когда подъезжала к терминалу, где ее ждали коллеги. Энн взяла всем пива и набравшись сил сообщила, что Айртон умер в госпитале. Впереди, как ей казалось, было главное испытание, а именно «прием» бесцеремонной английской прессой дома. Но к удивлению Брэдшоу после прилета толпа встречавших журналистов вела себя максимально уважительно и не задавала команде лишних вопросов.

Адриана Галистеу узнала о гибели Айртона в самолете, вернее об этом сообщили летчику, а тот будучи не в силах сказать девушке страшную новость, отвез ее обратно к «рукаву», где это сделали другие. Несмотря на неприязнь семьи гонщика к Галистеу, ей было позволено принять участие в похоронах, которые прошли на самом высоком уровне четыре дня спустя в родном городе Сенны – Сан-Паулу.

При жизни Айртона его родные боялись, что Адриана будет мешать созданию вокруг него образа национального героя, но, как показало время, связь с милой и немного эпатажной девушкой никак не сказалась на величии Сенны. Его образ вошел в «пантеон» автоспорта, а наследие определило облик современных гонок, потому что, как заявлял сам «волшебник» в одном из интервью – он хотел быть верным своей страсти до конца.

«В гонках есть определенная доля опасности. Поэтому каждый раз, когда вы садитесь за руль, для гонки или тестов, вы подвергаете себя риску. Есть риски просчитанные, но случаются и непредвиденные ситуации. И тогда тебя может не стать за какую-то долю секунды. В такие моменты ты понимаешь, что ничего не можешь сделать, и твоя жизнь способна оборваться совершенно внезапно. Это просто ее часть. И ты либо спокойно совладаешь с этой мыслью, как профессионал, либо все бросишь. Что касается меня, то мне очень нравится, то что я делаю и я не смогу это просто бросить».

 Автор Эрик Расулев

Фото: imago sportfotodienst, via www.i/www.imago-images.de, firo Sportphoto/augenklick/firo Sportphoto, via www.imago-images.de/www.imago-images.de/Global Look Press; Gettyimages.ru/Pascal Rondeau/Allsport, nton Want/ALLSPORT, Steve Etherington/EMPICS, Paul-Henri Cahier; East News/AP Photo/Hideyuki Yamamoto, Ignacio Teixeira, Pascal PAVANI, Jean-Loup GAUTREAU/AFP, JEAN-LOUP GAUTREAU/AFP, CHRISTOPHE SIMON/AFP, LEEMAGE VIA AFP, AFP, Claudio Luffoli, JEAN-LOUP GAUTREAU/AFP/East News