Отец – основатель фашистской партии в Великобритании, мать и тетка – поклонницы Гитлера

Без упоминания родителей Макса обойтись нельзя, поскольку их происхождение, род деятельности и судьба во многом определили карьеру сына.

В 30-е годы ХХ века вполне успешный парламентарий Освальд Мосли разочаровался в правящей партии и ее действиях в кризисные времена и основал собственную – фашисткую. В те годы в Западной Европе подобная организация не была чем-то необычным – властители закрывали на них глаза, считая, что разделение рабочих на группы будет лучше, чем присоединение к коммунистам с их страшной идеей глобальной революции. Поэтому до начала Второй мировой войны к Британскому союзу фашистов многие люди  еще относились без ужаса, а некоторые откровенно высмеивали –  например, в книгах Вудхауза о Дживсе и Вустере Освальд предстал в виде нелепого Родерика Спода.

Личная жизнь лидера британских фашистов тесно переплелась с политикой – он завел роман с аристократкой Дианой Митфорд, которая увлекалась нацисткими идеями и была поклонницей Адольфа Гитлера. Впрочем, еще большей фанаткой этого человека была ее младшая сестра Юнити, которая по слухам состояла с фюрером в романтических отношениях.

Освальд Мосли

В таком контексте венчание Освальда и Дианы в гостиной Йозефа Геббельса не выглядит чересчур удивительным фактом – Гитлер, кстати, тоже присутствовал на церемонии и подарил молодоженам свою фотографию в серебряной рамке.

Макс родился в 1940-м – через несколько месяцев после начала Второй мировой и попытки тетки застрелиться из подаренного Гитлером пистолета (неудачно, но через девять лет она умрет от менингита, который вызвали эти раны), а отца и мать посадили в тюрьму.

В 50-х Мосли-старший вернулся к большим делам, основал правую партию и вовлек в нее сына, но путь в большую политику Максу не удался – его фамилия была синонимом фашизма на островах, шансов достичь каких-либо успехов не было, поэтому молодой человек занялся гонками (но перед этим получил юридическое образование).

Гонщик, совладелец команды, чиновник

Дебют Макса состоялся в 1968 году в Хоккенхайме в «Формуле-2» – в тот же день на лесной трассе погиб легендарный Джим Кларк. Вскоре в смертельную аварию попал и гоночный партнер Крис Ламберт – этого хватило, и уже через год Мосли вернулся в автоспорт в качестве совладельца гоночной команды «Марч».

Аббревиатура организации сложилась из имен четырех человек (М – в честь Макса), которые поделили между собой разные обязанности. Мосли досталась финансовая часть, но довольно быстро в верхушке совладельцев остались только он и конструктор Робин Херд. На протяжении нескольких лет «Марч» строил машины для себя и клиентов, даже выиграл две гонки, но никак не мог перестать быть убыточным.

В то же время Макс заметил, что его таланты нужны в другом месте – в 1974-м ведущие конструкторы «Ф-1» создали организацию (ФОКА) для защиты своих интересов, и Мосли оказался нужен таким парням как Берни Экклстоун, Фрэнк Уильямс и Кен Тиррелл, причем не как коллега-совладелец, а как очень толковый юрист.

Для спорта это был очень трудный, но важный период – ФОКА боролась с ФИСА (прообразом нынешней ФИА) и ее президентом Балестром за контроль над «Формулой-1» – и в итоге выбила для себя коммерческие права, а Федерации остались спортивные правила. Это положение закрепили в Договоре Согласия, который действует до сих пор.

В 1982-м Мосли ушел из автоспорта (ради недолгой политической карьеры), а через четыре года вернулся – но уже в качестве чиновника ФИА. Вероятно, это был согласованный с Экклстоуном ход, чтобы свергнуть одиозного Балестра путем давления со всех сторон. Макс и Берни добились своего – они обвиняли француза во вмешательстве в спорт (Балестр был фанатом Алена Проста и не любил Айртона Сенну) и слабом управлении Федерацией. В итоге Мосли был избран новым президентом ФИА и довольно скоро продал Экклстоуну телевизионные права на «Ф-1» сроком на 100 лет за 360 миллионов долларов.

Борьба за безопасность и конфликты с командами

За годы рулением Федерацией Мосли усердно повышал уровень безопасности как в спорте, так и на дорогах – ФИА ужесточила требования к спортивным машинам, экипировке гонщиков и трассам, начала вести кампании за трезвое вождение.

Однако этому предшествовало глупейшее волевое решение Макса в середине 1993 года запретить в «Ф-1» большинство электронных помощников болидов. К старту нового сезона команды не успели как следует проработать технику – и гоночные автомобили оказались капризными, нервными и готовыми сорваться с трассы в почти любой момент. Весной 1994 года в серьезные аварии попало несколько пилотов, а на Гран-при Сан-Марино погибли Роланд Ратценбергер и Айртон Сенна.

В руководстве спортом ФИА и Мосли занимали доминирующую позицию и почти не позволяли командам участвовать в принятии решений. Вместе с Экклстоуном они исповедовали тактику разделения команд (например, предоставляя «Феррари» особые возможности вроде права вето). К середине 2000-х «Ф-1» устала от Макса, все чаще стали раздаваться голоса, что англичанину пора на покой.

В последние годы его правления ФИА превратилась в карательный орган – пресс-релизы Федерации вызывали дрожь из-за обилия сенсационной информации. Макс не стеснялся сводить счеты и устраивать публичные порки – в войне с руководителем «Макларена» Роном Деннисом продавил гигантский штраф в 100 миллионов долларов за шпионаж английской команды, спустя год громко потопил Флавио Бриаторе после крэш-гейта в Сингапуре.

Наконец, Мосли объявил о введении с 2010 года потолка расходов в 55 миллионов долларов и тем самым подвел серию к расколу – ведущие коллективы во главе с президентом «Феррари» Лукой ди Монтедземоло угрожали покинуть чемпионат. В ответ Макс открыл заявочный лист для новых команд, дав понять, что «Ф-1» проживет и без революционеров. В это же время его сын умер от передозировки наркотиками, и вряд ли произошедшее не отразилось на главе ФИА.

Тем не менее, он собирался баллотироваться на очередной срок, но враги нашли способ завершить его карьеру – News of the World опубликовала видеролик, в котором Мосли участвовал в оргии с проститутками. Даже после этого он не отказался от мысли снова стать президентом, но получил более 100 писем от автоклубов с просьбой этого не делать. И только тогда сдался.

Через несколько экс-президент засудил журналистов за клевету (назвавших его нацистом), а затем постепенно ушел в тень.

Он был очень умным, талантливым, но высокомерным человеком, который сильно перебрал с властью.

Фото: Gettyimages.ru/Peter Macdiarmid, Daily Express/Hulton Archive/Getty Images, Norman Quicke/Daily Express/Getty Images; globallookpress.com/Daily Herald Archive/NMeM, firo Sportphoto//augenklick/firo Sportphoto, Sutton Motorsports/ZUMAPRESS.com