«Китайцы сбегали по деревьям. Тренеры узнали – у их окон спилили». Русский чемпион из клуба Слуцкого – первый легионер в истории Китая

В этом сезоне мы с особым вниманием следим за «Шанхаем Шеньхуа», потому что там ярко работает Леонид Слуцкий. Команда лидирует в чемпионате, 1 мая в 15:00 мск увидим на Спортсе ее очередной шаг в чемпионской гонке – «Шеньхуа» сыграет с «Цанчжоу Майти Лайонс», бесплатно можно посмотреть только у нас, комментировать будут Вадим Лукомский и Артем Терентьев.

Русская история «Шеньхуа» на самом деле началась намного раньше.

В 1994-м в Шанхае приземлился самолет с четырьмя футболистами из Петербурга – это были первые легионеры в истории чемпионата Китая. Трое из них подписали контракты с «Шанхай Шеньхуа» и привели клуб к единственному чемпионству в истории.

Одним из россиян, ворвавшихся в местный футбол, был Владимир Нахратов, который мог оказаться в «Зените», но в итоге пошел по совсем другой дороге. Сейчас он тренирует футзальную команду Университета ИТМО в Петербурге, а 30 лет назад рубился при полных трибунах в первом профессиональном чемпионате Китая.

Нахратов до сих пор болеет за «Шеньхуа», смотрит некоторые матчи и даже летал в Шанхай на 20-летие победы в чемпионате по приглашению китайских фанатов. А в тренерском штабе Леонида Слуцкого работает его бывший партнер.

Мы поговорили с футболистом, который был звездой китайского футбола задолго до приезда Халка, Карлоса Тевеса, Дидье Дрогба и Леонида Слуцкого.

Каково быть первым в истории легионером? Зарплата в разы выше, поездка вместо «Зенита», популярность даже сейчас

– В начале 90-х вы играли за петербургскую «Смену-Сатурн». Как получилось, что молодого футболиста из Первой лиги захотел подписать «Шанхай Шеньхуа»?

– В нашей команде играл Александр Захариков – бывший футболист «Зенита», который выигрывал золото в 1984-м. Ему тогда было 32 года, и руководство решило дать возможность Александру Михайловичу подзаработать. Шанхай и Петербург – города-побратимы, клубы договорились о переходе Захарикова. Потом китайцы стали говорить, мол, зачем брать одного? Давайте подпишем еще кого-то, чтобы было повеселее.

В команде провели мини-просмотр, руководство выделило группу футболистов, которых забирать нельзя. А игроков из другой группы, запасных, подписывать разрешили. В итоге взяли меня и еще двух ребят, но тогда в китайском чемпионате действовало правило – не больше трех легионеров в команде. Мы улетели в Шанхай вчетвером, но позже одного вернули. Остались я, Захариков и вратарь Дмитрий Куц.

– Вам, воспитанному в социалистической стране, было легко адаптироваться в Китае? Не испытали культурный шок?

– Мне было вообще все равно. 20 лет, молодой парень… Честно говоря, если бы я туда не уехал, не знаю, как сложилась бы карьера. Мог тогда оказаться в дубле «Зенита», но было требование: перейти в Университет Лесгафта. А я остался в Университете технологий и дизайна, поэтому с «Зенитом» не задалось. Жизнь была тяжелая, денег мало, после игр и тренировок мы частенько не режимили…

Так что никаким шоком переезд в Китай для меня не был. Помню, летели туда долго – около 10 часов, чуть не сошли с ума! Ну и в самолете немножко выпили. А когда прилетели, нас встречала толпа журналистов – с камерами, фонарями и другими приборами. Я-то еще чувствовал себя более-менее, а вот пара других ребят (не буду говорить, кто) после десяти часов полета были, так скажем, «уставшими». На следующий день принесли кассеты с нашими фотографиями, и там все было видно. Не знаю, заметили ли китайцы – мы все-таки старались себя не выдавать.

Особой разницы между странами я не заметил. Страшно было моей маме, а мне-то чего? Я удивился, что меня вообще выбрали. Пришел домой, говорю маме: «Я в Китай поеду». Она сначала подумала, что шучу.

– Получается, в Китае вас встретили, как настоящих звезд?

– Разумеется, никто нас толком не знал, но тут дело было вот в чем: в 1994-м в Китае впервые проводили профессиональный чемпионат, а мы стали первыми легионерами в его истории. Конечно, для них это все было в диковинку: приезжают какие-то русские играть в футбол, помогать их команде… Да и вообще: китайцев же очень много, и они все любопытные.

– Вы получали в «Шанхае» намного больше, чем в «Смене»?

– О, это любимый вопрос китайцев. Для них поговорить о финансах – это вообще сказка. Когда исполнилось 20 лет нашему чемпионству-1995, меня через соцсети нашли фанаты «Шеньхуа», которые организовали нам с Александром Захариковым поездку в Шанхай. Я там встретился с руководством клуба, дал несколько интервью, пару раз пришел на местное телевидение, и меня постоянно спрашивали: «Сколько вы получали?»

Как оказалось, я достаточно известный человек в Китае: люди меня узнавали и в аэропорту, и во время прогулок по городу. А самый большой шок был, когда я пришел на баскетбольный матч команды Яо Мина «Шанхай Шаркс», и люди на стадионе подходили ко мне и брали автографы.

Зарплата – не секрет, в первый год я получал 500 долларов в месяц, во второй – 1000 долларов, а когда перешел в «Гуандун Хунъюань», – 2000 долларов. В «Смене-Сатурн» зарплата не превышала 100 долларов.

Бутылки с трибун, камни в автобус, побеги с базы по деревьям через окна

– А если игровые условия сравнить с российскими?

– База у нас была неплохая по местным меркам, с двумя тренировочными полями. Качество газона немного превосходило российские поля – все-таки в Китае более мягкий климат. Приходилось, конечно, играть и на газоне с проплешинами – в основном, на севере страны. Шанхай – южный город, поэтому и поле там всегда было хорошего качества, и сам стадион уютный. Вмещал он около 25 тысяч зрителей, все домашние матчи мы проводили при полных трибунах.

Чемпионат по уровню, думаю, был сопоставим с нашей Первой лигой. Возможно, самые сильные команды могли бы даже побороться с клубами из Премьер-лиги.

Что сразу бросилось в глаза: китайцы очень много бегают, много тренировок без мяча. Чтобы участвовать в чемпионате Китая, все футболисты должны были сдавать тесты: 12-минутный тест Купера и челночный бег. За выполнение испытаний игрокам давали баллы. Те, кто не набирал нужное количество, не имел права играть. Тогда за пекинский «Баи» выступал очень известный футболист Хао Хайдон (107 матчей за сборную Китая) – так он, бедолага, никак не мог сдать этот 12-минутный бег. Но, насколько я понимаю, для таких статусных игроков на результаты тестов в конце концов закрывали глаза.

– Чем вам запомнились партнеры по «Шанхаю»? Китайцы, наверное, более дисциплинированные.

– Нет, это стереотип. Представьте: у нас все футболисты жили на базе. Ладно я, приезжий, мне жить вместе со всеми только веселее. А вот местных, разумеется, тянуло по домам.

Допустим, в воскресенье у нас была игра. После нее мы всей командой возвращались на базу, ночевали там, а в понедельник утром тренировка – для тех, кто играл, полегче, для остальных потяжелее. Потом мы обедали, а затем всех китайцев отпускали по домам, но после обеда во вторник они должны были вернуться на базу. Китайцы могли побыть дома всего день – молодые отправлялись где-то тусоваться, ветераны проводили время с семьями. Остальные шесть дней они жили со мной на базе, и так круглый год.

База – двухэтажное здание, они оттуда убегали: спускались ночью по деревьям, которые рядом росли. Позже тренеры об этом узнали, и все деревья, растущие возле окошек китайцев, спилили – остались только у наших. Так они повадились после 12 ночи ходить к нам – стучали в дверь, вылезали через окно и убегали, а возвращались только в шесть утра. При этом пьяные приходили крайне редко. В основном убегали просто потому, что хотелось свободной жизни.

К нам они относились хорошо, несмотря на то, что конкуренция за место в составе была высокая. Никогда не чувствовал ни зависти, ни злобы с их стороны. Когда нас собрали в Шанхае на 20-летие чемпионства, я всех партнеров помнил по именам, а это, между прочим, не очень просто.

– А общались с партнерами только на языке футбола или китайский выучили?

– На первые два месяца нам дали переводчика, потом он приезжал только периодически, а после первого года никакого переводчика уже не было. Мы поначалу общались на английском – я и молодые китайцы знали на примитивном уровне. Ну а потом пошли такси, рестораны, тренировочный, футбольный сленг… Там уже и я на китайском шпарил.

– Сейчас на китайском разговариваете?

– Нет, конечно. Могу до ста сосчитать, остались в голове футбольные термины. Китайский язык очень сложный. Помню, сажусь в такси и говорю: «Уцзяочан». Так называется район, в котором я жил. Таксист ничего не понял. Я несколько раз повторил название, стал уже злиться – мол, идиот что ли, что тут непонятного? Он достает карту, я ему тыкаю и говорю: «Вот же, Уцзяочан». Он мне: «Ааа, Уцзяочааан». То есть одно и то же, но сказал я как-то по-другому.

Для общения на футбольном поле или в ресторане знания китайского мне хватало, но писать или читать я даже не пробовал. Иероглифы – это темный лес.

– Как в Китае дела с фанатской культурой?

– Болели активно, как и везде. Помню, в гостях забил и побежал праздновать, а в меня с трибун стали бросать пластиковые бутылки с водой. А после неудачного домашнего матча наш автобус, ехавший на базу, забросали камнями. Были и песни, и кричалки – в Шанхае с этим все в порядке.

Мне на базу приходило много писем от китайских фанатов – я их сначала собирал, но потом делать это было уже невозможно. Писали и на ломаном русском, и на английском, и на китайском, признавались в любви… Очень душевные болельщики.

Признание в звездной болезни, пять банок пива за сумку в подарок, ресторан с едой из насекомых

– Когда вы играли в «Шанхае», команду тренировал китаец Сюй Гэньбао.

– Очень хороший тренер! Я позже много читал о нем. Он играл за сборную Китая, а после «Шеньхуа» ее возглавил. Потом стал бизнесменом и президентом клуба «Шанхай Порт», где играл Халк.

Я пришел в команду неосновным игроком, но уже по ходу первого сезона стал играть в старте. Сюй Гэньбао уделял мне очень много времени. Именно он научил меня играть головой, хоть я раньше не считал этот навык необходимым, поскольку был маленького роста. Благодаря ему несколько голов в чемпионате забил именно головой. Мы постоянно играли в прессинг, поэтому много работали над физподготовкой. Тогда я этого не понимал, но сейчас уже как тренер осознаю, что это была прогрессивная модель.

Помню, в первый сезон мы взяли бронзу, а я стал лучшим бомбардиром команды и четвертым – во всем чемпионате. Первую половину следующего, чемпионского, сезона отыграл в основе, а потом Сюй Гэньбао посадил меня на скамейку. Я тогда поймал звездную болезнь, и он очень жестко меня воспитывал.

– В чем звездная болезнь у вас проявлялась?

– Мог убежать с базы, мог нарушить режим… Все-таки я был молодым парнем, у которого появились возможности. Не уделял должного внимания тренировкам, зазнался, поскольку получал очень много писем и хвалебных слов.

У нас был предсезонный турнир, мы играли против «Кайзерслаутерна». Тогда даже Андреас Бреме меня выделил. Мы играли на одном фланге, и я такой хороший матч выдал, что он на банкете спрашивал: «Что это за русский парень?» Как тут было не зазнаться?

И вот Сюй Гэньбао меня осадил. Клянусь, это стало мне уроком на всю жизнь. Я понял, что без труда не выловишь и рыбку из пруда. Зато пока я сидел на скамейке, на моей позиции заиграли два молодых парня, за которых я потом болел на ЧМ-2002 – единственном с участием сборной Китая. Может, если бы я не накуролесил, они бы и не пробились в состав.

– В 1995-м «Шеньхуа» единственный раз стал чемпионом. Как в Китае такое отмечают?

– На стадионе были масштабные чествования, болельщики после решающего матча не хотели нас отпускать. Чемпионского парада не было, на автобусе по городу мы не катались, зато ходили к мэру Шанхая, к руководству коммунистической партии, в ресторанах отмечали несколько раз. Хотя ничего грандиозного не припомню.

Кстати, это не единственное чемпионство «Шанхая». Они заняли первое место в 2003-м, но в 2011-м клуб уличили в договорных матчах, и чемпионство отобрали, а четверо футболистов и руководство на десять лет посадили в тюрьму. Как раз по этой причине я не встретился с некоторыми партнерами, когда прилетал в Шанхай на 20-летие нашего чемпионства – они отбывали срок. В Китае с этим очень строго.

– Кто был главной звездой в том составе «Шанхая», если не считать вас, легионеров из России?

– За нас тогда играл Фань Чжийи – вот он был настоящей звездой, лидер сборной Китая тех лет. Он потом уехал в «Кристал Пэлас», в Чемпионшип. И еще был Се Хуэй – как раз один из тех двух ребят, вытеснивших меня из состава. Он позже перебрался в немецкий чемпионат, в «Алеманнию».

Вообще, китайцы стали уезжать в Европу, когда я уже у них не играл. Страна была закрытая, и при мне таких трансферов не было. Это потом они стали куда-то пробиваться.

– Как вы проводили досуг в Китае? Куда выбирались и с кем?

– Первые три-четыре месяца ни о каком досуге речь не шла. Мы просто вкалывали, нагрузки были очень высокие. Потом, конечно, стали выбираться во внешний мир, обрастать знакомствами. Узнали, где наше консульство, сходили, встретились с другими русскими. Нас даже звали играть в турнирах между посольствами разных стран.

К нам приходили знакомиться русские семьи, которые жили недалеко от базы. Позже познакомились с танцовщицами из России, с научными работниками, со спортсменами… Конечно, больше времени проводили со своими.

– Китайская еда сильно удивила?

– Поначалу да, я долго привыкал. Но потом понял, что это вкусно, и ел все, что давали – змей, черепашек, лягушек, акул… Правда, как-то раз китайцы прикольнулись и пригласили меня в очень специфический ресторан, где подавали только насекомых – бабочек, жуков, гусениц, тараканов. Они брали их палочками, высасывали что-то из башки и выкидывали. Я там ни к чему не притронулся, попросил себе арахиса и ел только его.

– А в ночных клубах китайских бывали?

– Конечно, их там уже тогда было навалом. Шанхай же недалеко от Гонконга, от западной цивилизации. Мы постоянно ходили в место под названием «Джудис Плэйс». Его назвали в честь китаянки Джуди, которая была замужем за немцем – он и открыл это кафе в европейском стиле. Там всегда собиралось много иностранцев, с Захариковым регулярно туда заглядывали.

Помню, на одной дискотеке выдавали сумочку Heineken за пять выпитых банок пива. У нас как раз был выходной, мы эти пять банок легко осушили и подумали: «А может, еще одну заполучить?» Но, вроде, вторую сумку так и не осилили.

Партнер в штабе Слуцкого, нудные собрания с коммунистами, застроенная база

– Как в Китае относились к иностранцам? Конфликты с местными возникали?

– Разве что на улице. После перехода нам выдали велосипеды, потому что передвигаться на чем-либо другом в те времена в Шанхае было невозможно. Это сейчас там понастроили подвесных дорог, а раньше мы от аэропорта до базы на автобусе добирались два часа. Но даже на велосипедных дорожках было тесно, постоянно с кем-то сталкивались, и отсюда возникали конфликты. Но до драк не доходило. Бывало, с кем-то из партнеров на тренировке сцепимся, но это рабочие моменты, ничего серьезного. В целом, везде к нам относились доброжелательно.

– После прихода Леонида Слуцкого в «Шанхай» его вместе с тренерским штабом китайцы называют «волосатиками». У вас были подобные прозвища?

– Волосатиками? В первый раз слышу. Может, это прозвище родилось уже после того, как я из Китая уехал. Захарикова они называли «Саса», я был «Во-ло-дья», а русских звали просто «русо». Зато всех нашил девчонок они почему-то называли «Натаса».

– Как завершилась ваша карьера в Китае? Почему вернулись в Россию?

– Я отыграл в «Шанхае» два года, клуб не захотел продлевать контракт. Сам виноват: сбавил к себе требования и оказался на лавке. Затем меня подписал «Гуандун Хунъюань» из Гуанчжоу, в 1996-м выступал там. Запомнилось, как в составе этой команды играл против «Шанхая» в гостях, и болельщики меня освистывали. Я не мог понять почему: я же не сам ушел, меня выгнали.

Во время отпусков, как правило, возвращался в Россию и поддерживал здесь форму – то в «Смене-Сатурн», то в других клубах. И вот в 1997-м, во время одной из таких пауз, я тренировался с петербургским «Локомотивом», там мне предложили контракт, сопоставимый с китайским. Я и решил остаться, несмотря на то, что у меня был вариант в Китае. Потом, кстати, мы играли в манеже с «Зенитом» Анатолия Бышовца, и после матча меня снова позвали в «Зенит», но я к тому времени уже договорился с «Локомотивом».

В итоге стал играть за новую команду, пробился в основной состав, а вскоре получил тяжелую травму, выбыл из-за нее на два года. С большим футболом пришлось закончить.

– Не жалеете, что в Китай не вернулись?

– Нет, не жалею. Уже в 90-е в Китай начали приезжать более известные легионеры, им платили большие зарплаты. Даже когда я там играл, в 1996-м в Китай приехал Слободан Марович, он выигрывал Кубок чемпионов с «Црвеной Звездой». После моего ухода «Шанхай» подписал французов приличного уровня. В общем, началась «гонка вооружений», и закрепиться там было уже гораздо сложнее.

Когда я прилетал в Китай, журналисты меня спрашивали: «Как вы относитесь к тому, что вы играли за 500 долларов, а Халк сейчас получает миллионы?» Я отвечаю: «Ну и что?» Во-первых, у меня зарплата была больше, чем в России, во-вторых, мне было интересно осваиваться в новой стране, в-третьих, я стал первым легионером в истории Китая, в-четвертых, стал чемпионом. Меня спрашивали: «Жалеете, что поехали в Китай?» Ну о чем вы говорите? Этот переход дал толчок всей моей карьере.

– У вас остались знакомые в Китае? Поддерживаете с ними связь?

– Я общаюсь с одним парнем из Китая, знакомым с теми фанатами, которые приглашали меня в Шанхай в 2015-м. Он живет в Санкт-Петербурге, у него есть кафе на Васильевском острове. Он женат на китаянке, я был у него на свадьбе, это шикарное зрелище! А еще я комментирую Театральную лигу в Петербурге, и там играет артист Мариинского театра Маге Ши. Я ему рассказал, кто я, он срочно сделал со мной селфи, взял автограф и добавился в друзья.

Кроме того, у меня на телефоне есть WeChat – это китайский вотсап. Там я общаюсь с одним из бывших партнеров по «Шанхаю». В общем, контакты остались, общение сохраняется, но мне уже 50 лет, у всех есть другие интересы.

– На 20-летие чемпионства вы снова прилетели в Шанхай. Как изменился город?

– Когда вернулся в Шанхай 20 лет спустя, меня спросили: «Что ты хочешь увидеть?» Я говорю: «Хочу посетить нашу базу». Они поржали и сказали, что там уже ничего нет. Раньше это была окраина Шанхая, а сейчас – почти центр, там уже все застроили. Город фантастически преобразился. Когда я играл в Шанхае, там жили около 12 миллионов человек. Сейчас – 26 миллионов.

В итоге я узнал только центральную улицу, набережную и телебашню «Восточная жемчужина». Я, кстати, был одним из первых, кто ее посетил. В 1994-м всю нашу команду позвали на торжественное открытие этой телебашни.

– Туда, наверное, и генсек партии с вами приезжал?

– Конечно, это вообще любимая китайская тема. Знаете, как у нас командные собрания проходили? Все мероприятие длилось два часа, из которых тренер говорил только 20 минут. Остальное время – коммунисты, чиновники, мэр Шанхая… На одном таком собрании я заснул. Просыпаюсь от того, что меня партнер толкает. Мол, ты чего, дурак, тебя же из команды выгонят! А я говорю: «Как можно полтора часа слушать человека и ничего не понимать?»

– За успехами Слуцкого в «Шанхае» следите?

– Конечно, слежу. Я болею за «Шеньхуа» и искренне желаю Слуцкому повторить наше достижение.

После его прихода шанхайские болельщики несколько раз просили меня записать видеообращение. Недавно снимал такой же ролик на 30-летие клуба – его в Китае даже показывали по телевидению.

Я и до Слуцкого некоторые матчи «Шанхая» смотрел, и сейчас смотрю. Между прочим, в его штабе работает мой бывший партнер Мао Ицзюнь – я его видел на экране во время трансляций. Так что свои люди в клубе остались!

***

Напоминаем: посмотреть следующий матч «Шанхая» Слуцкого бесплатно можно только на Спортсе. 1 мая в 15:00 мск «Шеньхуа» сыграет с «Цанчжоу Майти Лайонс», комментировать матч лидера чемпионата Китая будут Вадим Лукомский и Артем Терентьев.

Безумная развязка прошлого матча Слуцкого! Сравняли на 91-й, победный на 90+4 отменил ВАР – важнейшая ничья в дерби с чемпионом

Фото: Gettyimages.ru/Kevin Frayer, Anthony Kwan, Natalie Behring, Ben Radford