Для многих наших жителей КНР стала тем образцом, к которому так стремился Советский Союз. Пекин принимает Олимпиаду-2022, а Sports.ru рассказывает, как Китай стал коммунистическим и остается ли таким до сих пор.

Когда и как в Китае появилась компартия?

Коротко. Коммунистическая партия Китая возникла благодаря советской России. Но партия была слабой, и ей пришлось дружить с националистами.

В прошлом году Коммунистическая партия Китая отметила 100 лет. Она возникла под явным влиянием революционных событий в России, хотя еще в начале XX века в Пекине, Нанкине и других крупных городах существовали левые кружки.

Китай в те годы был полной противоположностью нынешнему. Династия Цин удерживала власть с большим трудом (последний император отрекся в 1912-м в результате Синьхайской революции), порты контролировали европейские колониальных империи, а у России на территории Маньчжурии даже была собственная железная дорога.

В целом Китай считался отсталой аграрной страной, которая по всем критериям марксизма-ленинизма никак не подходила для быстрого построения светлого коммунистического будущего. Так что социальной базой для сторонников революции стали не рабочие (их доля в компартии долго оставалась на уровне пары процентов), а беднейшее крестьянство.

Отправной точкой для создания партии считается поездка большевика Григория Войтинского в Китай в 1920 году. Он встретился с местными коммунистами Ли Дачжао и Чэнь Дусю и подтолкнул их к созданию новой структуры, объединяющей разрозненные кружки. Через год прошел учредительный съезд КПК – Коммунистической партии Китая, на котором присутствовали 52 человека.

Здание в Шанхае, в котором проходил I съезд КПК

Столь скромный по численности съезд – наглядный пример, что идеи диктатуры пролетариата в то время не пользовались популярностью. Главной политической силой оставался Гоминьдан (в переводе – «Национальная партия»), который тоже поначалу находился в оппозиции. Более того, даже СССР не возлагал особых надежд на КПК и некоторое время охотно сотрудничал с Гоминьданом – буржуазной партией с националистическим уклоном.

После Синьхайской революции Китай находился во власти так называемых клик – местных правительств, которые либо подчинялись, либо находились в союзе с авторитарным Бэйянским правительством, состоявшим из высокопоставленных военных. Периодически клики враждовали между собой, а иногда объединялись против Пекина, поэтому ситуация очень напоминала затяжную гражданскую войну.

У националистического Гоминьдана и Коммунистической партии было мало общего, но в 1923-м они образовали Первый объединенный фронт. Спустя три года начался Северный поход, в результате которого власть милитаристов пала, а заодно повысился статус КПК.

Впрочем, союзники довольно быстро стали врагами: в 1927-м отвечавший в Гоминьдане за боевые действия Чан Кайши организовал переворот внутри партии и устроил расправу над коммунистами. Этот эпизод вошел в историю как Шанхайская резня и считается точкой отсчета очередной гражданской войны.

Как коммунисты победили в Китае?

Коротко. Им вновь помог СССР. Но полностью разгромить Гоминьдан (буржуазную партию с националистическим уклоном) не удалось до сих пор.

Новой силой в конфликте стала Япония. Еще в 1931-м она практически без боя оккупировала Маньчжурию – провинцию на северо-востоке страны. Чан Кайши приказал не сопротивляться (в них он видел в первую очередь врагов коммунистов, а не просто интервентов), поэтому японцы лишь расширяли зону контроля.

Но в 1937-м инцидент на мосту Лугоу, когда китайцы впервые дали осмысленный отпор, спровоцировал полномасштабную войну. Тогда же КПК и Гоминьдан снова договорились об альянсе (этому способствовали арест Чан Кайши в 1936-м и настойчивая рекомендация из Москвы). Националисты руководили регулярной армией, а коммунисты организовывали партизанское движение на оккупированных территориях.

Солдаты китайской армии на мосту Лугоу

При этом в районах, далеких от боевых действий, гражданская война фактически не прекращалась, поэтому сторонники КПК и Гоминьдана продолжали стрелять друг в друга.

Тот союз имел и другие последствия. Еще во время Северного похода коммунисты создавали местные органы власти по образцу СССР. Так в Китае впервые появились советы – правда, в основном крестьянские, а не как у нас во время революции – рабочие и солдатские. В 1931-м в Жуйцзине прошел 1-й Всекитайский съезд советов, а затем там же провозгласили создание Китайской советской республики.

Но как только КПК и Гоминьдан договорились о совместной борьбе с японцами, от проекта строительства государства по модели северного соседа пришлось публично отказаться. Китайскую советскую республику распустили.

Капитуляция Японии в 1945-м обернулась ожидаемыми последствиями для Китая. Союз распался, а за каждой из сторон стояли мощные союзники. СССР обменял у коммунистов трофейную японскую технику на продовольствие, а американцы вооружали Гоминьдан. Естественно, благодаря общей границе снабжение со стороны Советского Союза было организовано лучше. К тому же только что закончилась Вторая мировая, и победа СССР была лучшей рекламой социализма.

Чан Кайши не мог в полной мере рассчитывать на подчиненных: некоторые вступали в переговоры и к концу войны даже сдавали города. Ощущалась общая усталость китайцев от нескончаемых бомбежек и стрельбы. Не все осознавали суть программы Коммунистической партии, некоторые не были с ней согласны, но очень многие видели в ней силу, которая закончит кровопролитную войну.

Гоминьдан растерял сторонников, и в 1949 году Чан Кайши эвакуировал остатки армии на Тайвань (этот осколок страны до сих пор не подвластен Пекину). 1 октября была провозглашена Китайская Народная Республика, а последние очаги Гражданской войны погасли в 1950-м. С этого момента Китай начал строить коммунизм.

Мао Цзэдун – это китайский Сталин?

Коротко. Они очень похожи: культ личности, репрессии, коллективизация, индустриализация. Но есть нюансы.

Мао Цзэдун поучаствовал еще в первом съезде КПК – тогда ему было 26 лет. Ему хватило политического чутья поддержать сторонников союза с Гоминьданом в 1923-м, что вывело Мао на видные позиции в партии. Его авторитет укрепился и в 1930-х, когда он фактически руководил Китайской советской республикой.

Популярность Мао росла в основном благодаря земельной реформе, суть которой укладывались в две тезиса: конфискация и распределение. Став в 1943-м председателем КПК, он устроил первую (и отнюдь не последнюю) партийную чистку.

С окончанием Гражданской войны Мао Цзэдун продолжал искать внутренних врагов. В то время как в СССР Хрущев проводил ревизию сталинского прошлого и разоблачал культ вождя, в Китае все только начиналось.

Там в середине 1950-х пошли репрессии в отношении даже не инакомыслящих, а просто сомневающихся в курсе партии. Репрессии коснулись десятков тысяч человек и по меньшей мере 7% членов КПК, но также перекинулись на «кулаков» – зажиточных крестьян, которых строители коммунизма считали чуждым буржуазным классом. Все это сопровождалось ростом культа личности Мао по аналогии со Сталиным. В общем, в Китае шли те же процессы, что и в Советском Союзе еще в 1930-х.

Между тем, СССР охотно помогал молодой народной республике ресурсами и специалистами – во многом благодаря тем договоренностям, которые были заключены еще до и сразу после смерти Сталина (позже между странами наметился заметный раскол). Это обеспечивало экономический рост и одобрение политики партии.

В КПК считали, что этого недостаточно, поэтому в 1958-м Мао объявил о начале «Большого скачка». Вновь примером послужил Сталин, который фактически начал единоличное правление с коллективизации и индустриализации.

Мао на 70-м дне рождения Сталина в Москве, 1949 год

Но методы в Китае были своеобразными: колхозы действительно создавались повсеместно, но заодно для сохранения урожая началась кампания по борьбе с крысами и насекомыми, а самым известным эпизодом стала война с воробьями (они и пострадали больше всего, потому что были самой простой мишенью). Это привело к почти полному их уничтожению, из-за чего саранча и другие насекомые лишились естественного врага.

В итоге именно они и поедали посевы, причем не хуже воробьев, из-за чего начался масштабный голод, который к тому же наложился на засуху 1960-го. Сколько людей умерло в те годы, точно неизвестно, но счет идет на десятки миллионов человек.

Проблему низкого промышленного производства Мао Цзэдун также решал интересно. По всему Китаю построили кустарные печи для плавки стали – на улицах, площадях и даже во дворах жилых домов. Металлистами заделались миллионы крестьян, которые в этом деле вряд ли что-то понимали.

Кампания по развитию «малой» металлургии поначалу даже была успешной: в 1958-м в Китае изготовили 10 миллионов тонн стали – это почти на 50% больше показателей предыдущего года. Рост производства продолжился, но вот качество оставалось очень низким. К тому же кампания привела к дисбалансу ресурсов: весь уголь уходил на кустарные печи, поэтому начались серьезные проблемы с электроэнергией.

Шахты в 1957-м

«Большой скачок» стал большим провалом, но не последней затеей Мао. В середине 1960-х председатель КНР пришел к неоднозначному выводу: у китайцев заканчивается революционный энтузиазм, поэтому его нужно постоянно подпитывать новыми масштабными встрясками. Так в 1966 году началась «Культурная революция», хотя культурного в ней было очень мало.

К тому моменту в Китае выросло первое поколение, которое почти не застало гражданскую войну, и именно на него сделали ставку. Позиции Мао Цзэдуна в партии уже не были такими прочными, наметился раскол в КПК, и глава государства воспользовался излюбленным приемом: привлек на свою сторону активное большинство и противопоставил его политический верхушке.

Так он поступал и десятилетием ранее, когда призвал простых китайцев открыто критиковать действующую власть, что, впрочем, обернулось для них массовыми репрессиями. В 1960-х опора была на студентов и школьников – хунвейбинов (по-русски – красноармейцы). Десятки миллионов молодых людей ревностно следовали заветам марксизма, боролись с бюрократией и проявлениями буржуазности. У каждого – красная книжечка с цитатами Мао.

Репрессии с десятками тысячам жертв продолжались несколько лет, но относительное спокойствие в обществе восстановилось только после смерти Мао Цзэдуна в 1976-м.

Как КНР после всего этого стала мощной?

Коротко. Постарался Дэн Сяопин. Его реформы – лучшее, что случилось с Китаем за последние лет двести. Но он тоже жестко расправлялся с несогласными.

Мао Цзэдун бы очень удивился (кстати, тело председателя КНР тоже не захоронено, а выставлено на обозрение в мавзолее) тому, что происходит в экономике Китая. Малый и средний бизнес обеспечивают 60% ВВП страны и предоставляет более 80% рабочих мест. Все это – следствие реформ Дэн Сяопина, который пришел к власти в конце 1970-х. При нем революционные лозунги сместили на второй план, а на первый вышла рациональная экономическая политика.

Дэн не побоялся вернуть землю в собственность крестьянам, разрешил работу коммерческих предприятий, а роль госплана (в Китае до сих пор живут пятилетками – почти как в Советском Союзе) заметно снизилась. И даже казенным фабрикам разрешили самим определять цены, брать кредиты и выпускать облигации.

«С 1978 года Китай находится в положении неловкого компромисса между марксистской идеологией и рыночной экономикой, – пишет исследователь Берт Хофман, глава Восточноазиатского института NUS в Сингапуре. – Но для Дэна Сяопина противоречия нет. Он считал, что Китай находится только на «первичной стадии социализма», где частные рынки – лишь инструмент для модернизации государства».

Экономические реформы совпали с налаживанием внешней политики. КНР стала членом Ассамблеи и Совета безопасности ООН в 1971 году (до этого там заседал представитель Гоминьдановского Китая, который эвакуировался на Тайвань), тогда же Пекин стал налаживать контакты с Вашингтоном. В итоге уже при Дэн Сяопине в 1979-м государства установили дипломатические отношения, и этот шаг открыл страну для внешней торговли и инвестиций.

В 1980-е в Китае начался экономический бум: в 1984-м ВВП на душу населения вырос почти на 14%, позже темпы замедлились, но оставались на очень достойном уровне.

Тем не менее экономический подъем сопровождала высокая инфляция, увеличилось социальное расслоение в обществе, усилилась коррупция. Но главная претензия касалась политической системы – она осталась без изменений.

Дэн Сяопина часто противопоставляют Михаилу Горбачеву, который затеял реформы на несколько лет позже. Последующие события хорошо известны: Советский Союз перестал существовать. Если в Китае отказались от политической либерализации, а компартия сохранила монополию власти, то Горбачев ослабил влияние КПСС и дал больше экономических свобод.

Поэтому пока в Москве о демократизации рассуждали с трибуны Съезда народных депутатов, в Пекине демонстранты, требующие от правительства КНР либеральных изменений, гибли на площади Тяньаньмэнь. Те события считаются поворотным моментом в китайской истории, они до сих пор определяют политическую и экономическую систему страны.

«Цель реформ была радикально пересмотрена. Изначально они должны были высвободить рабочую силу и дать предпринимателям возможность зарабатывать, а в итоге все закончилось перераспределением ресурсов в пользу правящей верхушки. К тому же Дэн показал, что партия будет защищать коррупцию, а любой, кто выступает против, становится смертельным врагом», – так описывал последствия разгона демонстрантов Бао Тонг, генеральный секретарь КПК с 1987-го и по 1989-й. За несколько дней до трагических событий в центре Пекина его арестовали за поддержку требований демонстрантов, а позже приговорили к тюремному сроку.

Через 10 лет после митинга его участники попытались создать оппозиционное движение – Демократическую партию Китая. Она тут же была запрещена, а лидеров арестовали. Сегодня массовые протесты против правительства в Китае – что-то из разряда фантастики. В парламенте (он называется Всекитайским собранием народных представителей) заседают депутаты не только от КПК, но остальные партии не тянут даже на системную оппозицию и в целом поддерживают официальную линию.

Мог ли СССР стать сегодня вторым Китаем?

Коротко. Да, но в Союзе нашли нефть.

В СССР были предпосылки к тому, чтобы развиваться по похожей модели. Сегодня КНР напоминает Россию времен НЭПа, когда победившие в Гражданской войне большевики на время отошли от слепого претворения революционного замысла.

Тогда в торговлю и производство допустили частников, восстановили банковскую систему, разрешили иностранные инвестиции. На короткий период экономика России стала многоукладной, то есть сочетающей социализм и мелкий капитализм. Эту политику свернул Сталин в 1928 году, запустив коллективизацию и индустриализацию. Впрочем, после его смерти советская власть несколько раз задумывалась о внедрении рыночных механизмов.

«Когда Никита Хрущев пытался построить систему Совнархозов, это было похоже на то, что создал Дэн Сяопин – конкуренцию между регионами, – рассказал в интервью Sports.ru профессор экономики Института политических исследований в Париже Science Po Сергей Гуриев. – Но эта реформа выглядела менее пригодной для наших реалий, все-таки структура экономики у нас была устроена по-другому. К тому же преобразования проводили неумело, что привело к свержению Хрущева».

Другим упущенным шансом на построение более гибкой экономики была реформа Косыгина, начатая в 1965-м.

Она включала несколько изменений, но, пожалуй, важнейшие вводили вполне рыночные критерии качества работы предприятий – рентабельность и прибыль. Считается, что преобразования свернули после событий в Праге в 1968-м. К тому же в Западной Сибири открыли большие запасы нефти, стоимость которой в 1970-х выросла в несколько раз (спасибо кризису на Ближнем Востоке и Иранской революции).

Это поддерживало на плаву экономику Советского Союза, но законсервировало систему, которая явно нуждалась в переменах. В 1980-х, когда нефть подешевела, момент для реформ уже был упущен.

Жизнь в Китае – это как СССР в лучшие годы? Лучший в мире пломбир по 5 копеек и бесплатные квартиры – там все это есть?

Коротко. Нет. Но, как ни странно, в последние годы набрала ход борьба с неравенством.

Китай – крупнейший в мире импортер мороженого (а Россия – один из главных поставщиков), хотя рожок местного производства найти тоже не проблема (можно купить за 2-3 юаня – 24-36 рублей, чуть дешевле, чем у нас). В любом случае ностальгировать по вкусам из социалистического детства в КНР вряд ли получится. Беларусь или даже Северная Корея сегодня гораздо больше похожи на заповедники Советского Союза.

В Китае действительно можно было получить от властей бесплатную квартиру: их выдавали работникам казенных предприятий или госслужащим. Но сегодня в КНР существует рынок жилья, как и в любой другой капиталистической стране, причем цены в последние годы растут очень быстро. В ноябре квадратный метр в Пекине в среднем стоил почти 41 тысячу юаней (примерно 500 тысяч рублей). И это при том, что зарплата в 9 тысяч юаней в месяц (примерно 107 тысяч рублей) считается вполне приличной.

Но спрос на жилье огромный. Например, в 2015-м власти Шанхая даже ограничили покупку недвижимости. Оформить сделку можно только в том случае, если потенциальный владелец квартиры постоянно работает в городе и уже прожил как минимум три года в съемном жилье.

О том, что современный Китай совершенно не соответствует принципам социализма, говорит также индекс Джини. Этот показатель рассчитывает Всемирный банк, чтобы определить уровень социального расслоения в стране. Чем больше пропасть между богатыми и бедными, тем выше коэффициент, а 0 – будет означать абсолютное равенство в доходах.

Так вот ситуация в Китае очень похожа на положение дел в США: у КНР на 2016-й этот показатель 38,5, а у Соединенный Штатов (на 2018-й) даже чуть больше – 41,4. В России (цифры также за 2018-й) – 37,5, у Беларуси (2019-й) – 25,3.

«Китайский рост последних 40 лет сопровождался увеличением неравенства, – говорит Сергей Гуриев. – И нынешний глава КНР Си Цзиньпин как раз начал бороться с коррупцией и неравенством. При нем этот показатель стабилизировался, а затем стал снижаться.

Но надо помнить, что от экономического роста бедные китайцы тоже выиграли. Больше всего заработали самые образованные и богатые, но уровень жизни самых неблагополучных китайцев вырос в разы. Сейчас в Китае практически нет крайней бедности, хотя раньше в таком положении находились сотни миллионов».

Гуриев подчеркивает, что еще 20 лет назад жители многих европейских стран были гораздо лучше обеспечены социальными благами, чем Китай в ту же эпоху. Тогда в КНР существовало огромное неравенство между деревней и прибрежными городами, приходилось платить за образование, да и пенсии появились относительно недавно.

Например, в 1990-м на нее могли рассчитывать лишь 5,4% жителей страны – в первую очередь работники государственных предприятий. Сегодня ее платят всем, в городах люди получают от 2500 юаней (30 тысяч рублей).

Когда Китай станет первой экономикой мира?

Коротко. Скоро, но у китайского бизнеса есть причины для беспокойства. Власть наезжает как на крупные корпорации, так и на частных предпринимателей.

По данным на конец 2021 года, объем ВВП Китая на душу населения – 10,4 тыс. долларов. До США (63,4 тыс.), Японии (40,1 тыс.), Германии (46 тыс.), конечно, еще очень далеко. Но по номинальному объему ВВП (14,76 трлн долларов) экономика КНР – уже вторая в мире, уступающая только американской (20,89 трлн).

В последние годы рост немного замедлился: худшими стали показатели 2018-го, 2019-го и пандемийного 2020-го.

Но как раз благодаря коронавирусу есть все основания полагать, что Китай станет первой экономикой мира уже в 2028-м. Такой прогноз два года назад дали эксперты британского Центра экономических и деловых исследований. Раньше они считали, что китайская доминация начнется на 5 лет позже, но пандемия слишком ударила по остальным странам, чем может воспользоваться правительство Китая.

Впрочем, прогнозы могут и не оправдаться. Например, большую озабоченность среди экономистов вызвала «торговая война» между Китаем и США при президентстве Дональда Трампа. Проблемой также может стать политика «Одна семья – один ребенок». Ее свернули в 2015 году, но последствия будут ощущаться долго, ведь она создала сильный дисбаланс в рабочей силе и пенсионной системе.

Но главное, о чем пишут многие эксперты, – политический фактор. Китай остается авторитарным государством, и власть не стесняется наезжать на бизнес – как на крупные корпорации, так и частных предпринимателей. Например, в 2020-м году под давлением правительства компания Alibaba отменила IPO на сумму 34,5 млрд долларов, а уже в 2021-м ввели ограничения для частного образования (в том числе и для репетиторов).

Сергей Гуриев опасается, что эти тенденции будут только нарастать: «КНР больше всего похож на СССР периода НЭПа, и многие задаются вопросом: «А что же будет после?» Речь не о переходе к сталинской индустриализации, а скорее о централизации власти.

После Дэн Сяопина в Китае каждые 10 лет менялись руководители. А сейчас впервые с 1978 года лидер КНР Си Цзиньпин, по-видимому, откажется уходить в отставку. Почему это важно? Потому что самая успешная в китайской истории модель развития основана на регулярной ротации высшего политического руководства.

Чем лучше вы руководите регионом, тем больше шансов, что вас продвинут. Сейчас же важную роль будет играть лояльность Си Цзиньпину».

Нынешний председатель КНР занимает пост с марта 2013-го, а его срок полномочий должен закончиться через год. Будет ли Си переизбираться, пока неизвестно.

Какая в Китае идеология?

Коротко. Официальная идеология – марксизм-ленинизм и идеи Мао Цзэдуна. На практике – национализм.

Программа по достижению «всеобщего процветания», которую отстаивает нынешний лидер страны Си Цзиньпин, в целом укладывается в социалистическую доктрину. Коммунистическая партия продолжает так называться с момента ее основания, да и лозунги в духе Ленина и Мао Цзэдуна тоже никуда не делись.

Но это лишь обложка, за которой скрываются идеи национализма. Правительство не стесняется противопоставлять себя остальному миру, стремясь продемонстрировать, что их система – лучшая.

Если Советский Союз создавался с надеждами на мировую революцию, которая сотрет все границы, то перед Китаем этот вопрос не стоит. За рубежом КНР не экспортирует коммунистическую идеологию, а лишь продвигает свои экономические интересы.

После войны СССР плодил вокруг себя сателлитов и пытался перенести на них политическую систему, что лишь отнимало силы Советского Союза. Китай же ведет экспансию по всему миру (например, очень охотно работает в Африке), инвестируя и получая ресурсы. А в случае просрочки по очередному кредиту завод, порт или какой-нибудь другой ценный инфраструктурный объект, построенный за китайский счет, оказывается в руках КНР.

Почему Китай так силен в спорте?

Коротко. Государство стало тратить больше, работает концепция «Маленький, быстрый, женский, водный и гибкий» – Китай развивает те дисциплины, для которых характерны эти эпитеты.

Эта сфера эволюционировала в Китае вслед за экономикой, но остается очень централизованной. Во второй половине 1990-х правительство утвердило административную реформу управлениям спортом, которая стала ответом на результаты Олимпиады в Атланте. Китай повторил достижение Игр-1992 (занял четвертое место), но властям этого было недостаточно.

Так появилось Государственное управление спорта, которое сегодня состоит из 17 «центров»: в отличие от федераций они чаще всего курируют несколько видов. Да, есть центр управления баскетболом, такая же структура для тенниса, но спортивной и художественной гимнастикой, а также батутом занимается одна организация.

Есть и комичные примеры: регби, гольф, боулинг, бильярд и другие виды управляются одной структурой, которая по-английски называется Small Balls Management Centre. Но самое необычное в этой системе то, что всеми зимними видами (от хоккея до бобслея) занимается один центр.

Вместе с административным изменениями в Китае пересмотрели и бюджет. Для подготовки сборной к Олимпиаде-1996 в Атланте государство потратило 9,3 млрд юаней. К Играм-2000 выделили уже 17,2 млрд. Кроме того власти КНР привлекли и бизнес: инвестиции за тот же период выросли более чем в два раза –  до 7,4 млрд. Правда, спонсоры никак не участвуют в управлении видами спорта, которые финансируют.

Третий источник регулярных поступлений – спортивные лотереи. Эта практика была распространена и в СССР, где к Олимпиаде-80 запустили «Спортлото» – и эти деньги покрыли часть затрат на строительство арен.

И все же деньги – далеко не самое главное на Олимпиаде. Мы привыкли, что китайцы отлично выступают в плавании, прыжках в воду, бадминтоне, стрельбе и прочих индивидуальных видах спорта. А все благодаря концепции «Пяти слов», которую приняли еще в 1980-х. «Маленький, быстрый, женский, водный и гибкий» – Китай развивает те дисциплины, для которых характерны эти эпитеты.

Например, если заниматься тяжелой атлетикой, то делать ставку на легкий вес. Спортивная гимнастика и прыжки в воду соответствуют слову «гибкий». Что касается женщин, то спортсменки из Китая выиграли 56% золотых и 58% вообще всех наград, которые КНР завоевала на летних играх до Олимпиады в Токио. Зимние виды лучше всего соотносятся со словом «быстрый», где китайцы хороши, например, в шорт-треке.

Как китайские власти используют спорт?

Коротко. Китай изобрел «стадионную дипломатию», чтобы поднять престиж в мире.

Такое внимание к спорту со стороны властей отражает общую политику государства. Китай дважды за 14 лет принимает Олимпийские игры. Кто-то скажет, что это рационально, ведь многие объекты остались от соревнований 2008-го. Но достаточно одних только фоток номеров спортсменов из Пекина от февраля 2022-го и из Токио образца 2021-го, чтобы понять: Китай хочет произвести хорошее впечатление и поднять престиж страны и системы.

В этом деле КНР не ограничивается только номерами в Олимпийской деревне. Сегодня в международной политике существует такое явление как «стадионная дипломатия»: Китай возводит арены в беднейших странах мира, чтобы наладить с ними отношения.

Первым сооружением, которое построили в рамках стадионной дипломатии, стал Центральный стадион в Монголии. Арену в Улан-Баторе возводили с 1958 года с привлечением китайских и советских специалистов. После того, как СССР и КНР разочаровались друг в друге, китайцы занимались строительством стадионов уже самостоятельно.

Первая волна «стадионной дипломатии» растянулась на несколько десятилетий – с 1950-х по конец 1980-х. Уже в новом веке КНР вернулась к этой практике и теперь работает в Африке, Океании, Азии и Латинской Америке.

Если поначалу стадионы строили безвозмездно, то затем местные власти брали на себя определенные обязательства. Например, китайцам предоставляли доступ к месторождениям. Построив арену по типовому проекту, компании из КНР быстро окупают любые затраты. Поэтому прошедший в Камеруне Кубок Африки – это тоже имиджевый проект для Китая, ведь именно он занимался постройкой местных стадионов.

Фото: East News/AP Photo/Ng Han Guan; Gettyimages.ru/Jacques Langevin, Steph Chambers, VCG, China Photos, Feng Li; globallookpress.com/Antonio Pisacreta/Ropi; en.wikipedia.org