Данки – отчаянная красота баскетбола🎥

Откуда появились данки?

Когда Джеймс Нэйсмит изобретал баскетбол, он и помыслить не мог о том, как его идею могут вот так извратить: никаких данков, то есть непосредственного направления мяча в корзину с касанием ее руками, уж точно не предполагалось. Дефект стал следствием имеющейся инфраструктуры. В спортивных залах той эпохи беговая дорожка находилась на балконе, на высоте трех метров, и именно там и решено было подвесить корзины из-под персиков. Архитектурная особенность здания определила историю игры.

Нэйсмит ориентировался на то, что баскетбол будет спортом для людей стандартной комплекции, а потому руками в корзину никто не полезет.

Ошибочность расчетов вскрылась довольно быстро.

Уже в десятых годах в региональных лигах на востоке Америки появились люди, которые умели забивать сверху. Для этого даже не всегда нужно было обладать хорошим ростом и прыжком. Например, мы знаем об изворотливом гражданине c лукавым взглядом по имени Джек Инглис из Нью-Йорка. Некоторые матчи тогда проходили на площадках, огороженных сетками. Как пишет в книге «Истории о «Никс»-1969/70» Билл Гатмэн, вышеупомянутый джентльмен «запрыгивал на сетку под кольцом, залезал по ней на высоту кольца, и пока защитники беспомощно наблюдали за ним, принимал пас от партнера и клал его в цель».

Официально первый данк был зафиксирован на Олимпиаде в 36-м году и, естественно, стал причиной скандала. Его автор – Джо Фортенберри, двухметровый капитан сборной Америки. Он решил, что о неспортивных коннотациях броска сверху, которые были в ходу внутри страны, можно забыть в рамках международного турнира, а потому принялся демонстрировать свое физическое превосходство над японскими атлетами в том числе и с помощью этически недопустимых приемов. Фортенберри – как писали в New York Times тех времен – «показывал поразительное умение погружать мяч прямо в кольцо так, словно посетитель кафетерия погружает булочку в кофе».

Японцы после этого выступили с идеей запретить участие в баскетбольных матчах игроков с ростом выше 187 сантиметров. Мало того, что Фортенберри деморализовал их с помощью невиданных данков, так еще и остальные американцы передавали мяч на высоте, которая для азиатов была недоступна.

Фортенберри остался в истории, но всегда повторял, что он не был первым человеком, совершившим данк. Есть ряд указаний, что к 30-м броски сверху уже носили устойчивое обозначение «данк-шотов». Так, издание Woodland Daily Democrat в 1933-м сообщает о подвигах звезды университета Калифорнии Барни Доббаса, который в матче против джентльменов из Чико Стэйт набрал 27 очков из 42 командных, а также «прорвался через защиту, прошел с ведением площадку и забил еще один «данк»-шот, чтобы вывести свою команду вперед».

В общем, и сами данки, и их обозначение присутствовали в баскетболе практически с самого начала (говорят, что в нулевых годах XX-го века термином «данк» могло называться вообще любое поражение кольца). Проблема в том, что этот вариант атаки кольца оставался полузапретным, а потому воспринимался как «гадкий утенок» баскетбольного мира – как нечто непотребное, нарушающее спортивные принципы игры, аморальное.

Почему данки запрещались?

К 40-м и дальше баскетбол все меньше напоминал ту игру, что завоевала интерес в начале века. В командах все больше появлялось игроков под два метра, а мяч передавали друг с другом с гораздо меньшим энтузиазмом (изначально именно в азартной перепасовке и состоял ее смысл).

У данков, впрочем, оставалось множество внутренних ограничений.

Этическая стигма никуда не девалась вплоть до 70-х.

«Я умел ставить сверху, переводить за спиной и все прочее, – рассказывал Оскар Робертсон. – Как-то засадил сверху еще в школе, и мой тренер устроил мне разнос, поэтому я никогда так больше не делал. Данки – это ерунда, игра на публику. Все звезды моей эпохи могли ставить сверху, но не понимали, зачем им это нужно. Мы слишком уважали друг друга, чтобы ставить друг через друга. Данк, перевод за спиной и прочий мусор – для этого не нужно никакой техники. В школе меня научили, что такое хороший бросок, что нужно подобраться к кольцу поближе, что каждое владение имеет значение».

А, кроме того, это было просто опасно для здоровья. Человека, который ставил сверху, заведомо считали провокатором и пытались наказать прямо на паркете – например, подкатывались под него, когда он приземлялся. В эпоху, когда полномасштабные драки, кулачные стычки, удары локтями были обыденной частью процесса, рисковать никому особенно не хотелось. Известно, что Уилт Чемберлен ставил в кольцо, подвешенное на высоте 3,5 метра, но в НБА суперзабивной центровой славился отнюдь не данками, а элегантным подвешиванием мяча над кольцом. Объяснялось это тем, что гигант стеснялся своей силы и переживал, что его изображают как обычного громилу, а не умелого игрока.

«В те годы неписанное правило заключалось в том, что высоко выпрыгивающего игрока старались вывести из игры», – объяснял Сэтч Сэндерс.

Но все же данки пролезали подспудно. Эпизодически, в виде увеселения болельщиков перед матчами, в качестве показательных актов мщения (например, разъяренный Чемберлен в сердцах покалечил несколько соперников – Джонни Керр уверял, что он забил мяч с такой силой, что тот сломал ему палец на ноге).

Первым, кто начал забивать сверху регулярно, был Билл Расселл. Легенде такого масштаба и такой вредности (центровой славился склочным характером, постоянно был всеми недоволен и собственноручно расправлялся с обидчиками) данки прощались.

«Расселл клал парашюты после передач Кузи, но в этом не было никакого эпатажа, – объяснял Слэйтер Мартин. – Он просто ловил мяч в воздухе и направлял его в кольцо. Ничего особенного. Мы с этим смирились: это был бросок Билла. Он никак себя не выпячивал, ничего не говорил, не махал руками. Мы не считали данк броском, который требует особенных умений. Если вы можете подпрыгнуть, то способны забить мяч в кольцо. И что дальше-то?»

И, естественно, эстетическая составляющая данков участникам соревнований была совершенно недоступна. Даже наоборот: они считались воплощением уродства изменившейся игры, с 40-х все громче становится движение за то, чтобы поднять кольца выше и лишить больших игроков возможности забивать сверху (а тогда данковали исключительно «большие», которым это было просто удобнее, чем придумывать любой другой бросок).

Фог Аллен, ученик Джеймса Нэйсмита в Канзасе, сколотил группу тренеров и журналистов, которая на протяжении нескольких десятилетий выражала беспокойство по поводу деградирующей техники баскетболистов и разоблачала великанов, пытающихся отобрать баскетбол у малышей.

«В баскетболе не должно быть никаких данков. Данк – это не демонстрация баскетбольных умений, а только демонстрация роста, – писал Аллен в 37-м в книге «За лучший баскетбол». – Когда-нибудь появится целая команда гигантов, одновременно умных и быстрых, они будут ставить мяч в кольцо одной рукой, как дети, которые опускают монеты в автоматы с жвачкой… Но пусть они ищут для себя какой-то другой вид спорта».

Активистам, примкнувшим к Аллену, не нравилось ничего.

Ни отход от бросков. Они жаловались, что вместо бросков с дистанции мяч просто доставляется под кольцо, где его переправляют в цель.

Ни то, что высокие игроки смахивают падающие в кольцо мячи. (Тогда еще не существовало правила, запрещающего это делать).

Ни увеличение результативности. По их мнению, это обесценивало важность набранных очков.

Выход им представлялся простым: поднять кольца на полметра. Такие эксперименты проводились неоднократно: в 34-м году, еще при жизни Джеймса Нэйсмита, в университете Канзаса, в 40-м – в университете Вашингтона, в 54-м – уже в НБА, в матче между «Лейкерс» и «Милуоки».

И хотя все участники давали исключительно положительные отзывы, ни у кого не хватало духа оформить все на бумаге.

Правила, естественно, изменялись совсем не так, как хотелось Аллену и его сторонниками. Кольцо осталось на месте, и роль «больших» ограничили за счет ограничения «краски» и запрета на «голтендинг».

А NCAA пришла к прямому запрету данка. В студенческой лиге нельзя было ставить сверху с 67-го по 76-й.

Данки в NCAA появились благодаря Бобу Курлэнду из Оклахомы: один из первых семифутеров в баскетболе «совершенно случайно» забил сверху в 44-м, после чего в качестве не бросающих в глаза «случайностей» броски сверху стали допустимы.

Вводя запрет, лига аргументировала это все так же: большое число травм под щитами (полторы тысячи случаев за год), испорченное имущество (якобы игроки Хьюстона как-то погнули кольцо), а также стандартный довод «данк – бросок, не требующий никакого умения»…

Но вот время было подобрано крайне неудачно.

Во-первых, в 66-м чемпионами NCAA стала команда Дона Хаскинса из Западного Техаса, та самая команда, у которой впервые вышла стартовая пятерка из черных парней.

Во-вторых, в 67-м юный Лью Элсиндор (в будущем Карим Абдул-Джаббар) устроил в NCAA пожар: рекорд UCLA уже в первом матче, игра без поражений, титул чемпиона и куча личных регалий.

Запрет на данки получил известность как «правило Лью Элсиндора». А сам он разглядел истинные причины даже не желании сдержать его самого, а в более широком факторе расизма.

«По мне правило, запрещающее данки – это очевидная дискриминация, – говорил он тогда. – Если вы проанализируете ситуацию, то поймете, что те, кто могут ставить сверху – это в основном чернокожие. Данк – это один из главных способов развлечь народ, и нет ни одной причины от него отказываться, кроме одного: не дать вот этому и другим ниггерам командовать в этом спорте».

Самое смешное, что спустя много лет выяснилось, что одним из инициаторов запрета был Джон Вуден, тренер Джаббара в UCLA.

«Тренер, как вы могли голосовать за запрет?», – пересказывает их объяснение в автобиографии центровой. – «Мне казалось, что это будет благом для игры». «Чьей игры? Это же затруднило жизнь UCLA больше, чем кому бы то ни было еще». «Это уродливый бросок, Карим, в нем нет ничего, кроме грубой силы». Я изумился: я не славился грубой силой. «Баскетбол – это командная работа. А данк – это лишь способ унизить соперника».

Данк не перестал быть источником скандала. Но теперь еще и приобрел ярко выраженные культурные ассоциации. Тренер Роберт Баунс еще более ужесточил формулировки Джаббара: «Они пытаются помешать 190-сантиметровым братанам ставить толпы на уши и издеваться с помощью данков над огромными белыми парнями… Все прекрасно знают, что данки – это фирменная черта уличного баскетбола черных».

Как данк вошел в моду?

Америка жила в состоянии расовой сегрегации. Баскетбол тоже жил в состоянии расовой сегрегации.

НБА воспевала командный баскетбол и относилась к данкам как к чему-то оскорбительному. При этом из параллельного измерения доносились истории о легендарных данкерах уличного баскетбола: Эрле «Козле» Маниголте, Хермане «Вертолете» Новингсе, Джо «Разрушителе» Хэммонде…

Философские различия были непримиримы.

«Смотрю я на современных игроков, на все эти данки с разворотом на 360 и прочую хрень и думаю: «Мы никогда не позволяли себе такой ерунды», – говорил Уилт Чемберлен. – Не потому, что мы не умели это делать. Неужели вы думаете, что Уилт Чемберлен или Элджин Бэйлор не могли сделать умопомрачительный данк? Вы бы посмотрели на наши тренировки. Но был строгий кодекс поведения. Да, вы могли иногда забить сверху, но не для того, чтобы унижать соперника. Я тут видел, как парень ставит безумный данк, хотя его команда горит 20 очков. Что это за хрень? Попробовал бы ты такое в мое время, тебе бы ногу сломали. Это все психология «Глоубтроттерс», шоу на первом месте. У нас игра была на первом месте».

Различия были непримиримы… Но параллельную реальность было невозможность скрыть.

Дэвид Томпсон, кумир Майкла Джордана, провел всю карьеру в университете во время запрета на данки. Как-то раз он все же не удержался.

«Мне было очень сложно не забивать сверху, когда ты постоянно летаешь над кольцом, – рассказывал он. – Проще было бы ловить пасы и класть их сразу в корзину, но приходилось изворачиваться. В конце последней игры моего последнего сезона я убежал в отрыв. Не мог отказаться от такой возможности. Мне дали технический, но трибуны взорвались аплодисментами. Мой тренер Норм Слоун немедленно меня заменил».

Данки врывались в официальный мир. Пусть и контрабандой.

В конце 60-х у строгой, консервативной НБА появляется дерзкий конкурент с безумными инновациями – АБА. Первым делом новая лига отказывается от бодяги в виде командного баскетбола и концентрируется на продвижении ярких личностей, атакующего баскетбола и самого забористого в игре, то есть трехочковых данков. Совершенно неслучайно получается так, что в новой лиге оказываются самые волнующие исполнители той эпохи: Дэвид Томпсон, Джулиус Ирвинг, Джордж Гервин, Гас Джонсон, Мозес Мэлоун… АБА собрала всю мощь чернокожего уличного баскетбола и выпустила ее в измерение профессионального баскетбола.

«В НБА, если через тебя ставили, ты обязан был начистить ему рожу, – говорил Ирвинг. – Но в АБА данки стали частью игры. АБА делала ставку на все новое. Поэтому мы не заморачивались из-за данков. Когда я попал в НБА, Дэйв Коуэнс мне сказал: «Если ты поставишь через кого-то, тебе башку оторвут». Я ему ответил, что все равно буду продолжать ставить сверху, потому что это самый эффективный бросок, это часть моей игры. Он не ошибся: мне действительно пытались оторвать башку, но у них не получилось».

В 76-м – в последний год своего существования – АБА логично пришла к идее конкурса бросков сверху.

«Данк значил гораздо больше для АБА, чем для сегодняшней НБА, – пояснял Дэн Иссел. – Это было декларацией твоего таланта и твоего мужского превосходства. Он был настолько важен для АБА, что предматчевые разминки превращались в шоу. Например, у «Нетс» был такой парень Олли Тэйлор, который просто сходил с ума. Он делал мельницы, делал данки с разворотом, все, что вы вообще можете вообразить, и трибуны ходили на ушах еще до старта игры. Конкурс был продолжением этой идеи».

Важно понимать, что в том первом конкурсе все было спонтанно. И сам он был придуман просто как способ хоть как-то занять болельщиков во время перерыва. И данкеры потратили примерно ноль минут на то, чтобы подготовить что-то оригинальное, и в основном импровизировали. И особенной базы для организации настоящего состязания не было.

Но тот самый первый контест сформулировал разом все, чем была АБА. И именно поэтому получился.

76-й – это время появления первого великого данка, финальной попытки Джулиуса Ирвинга, взлетевшего с линии штрафных.

76-й – это официальное подтверждение того, что данки не только легализованы (NCAA именно тогда снимает запрет), но и уже вовсю вошли в моду.

76-й – это момент, который радикально меняет баскетбол и всю его историю. Данк возвращается прекрасным лебедем и чуть ли не главным символом игры – ее маркетинговым тараном, свидетельством ее атлетического превосходства, ее претензией на нарушение законов физики и выявление инопланетных связей.

Помощь АБА и ее креативного подхода ускорила неминуемый процесс. В 70-х баскетбол все активнее превращается в игру чернокожих, что, в частности, подразумевает и серьезные корректировки в джентльменском кодексе.

Интересно то, что недовольство тем, что баскетбол становится «черным», в медиа превращается в недовольство тем, что баскетбол становится игрой с данками. В 1981-м один автор жалуется, что «если бы гориллы вырвались из зоопарка и начали играть в баскетбол, то исключительно ставили бы сверху». Журналист LA Times сетует, что габариты современных баскетболистов «уже не подходят под кандалы невольничьих судов». А когда NBC предпочла матчи студенческой лиги играм профессионалов, их менеджер пояснил, что «НБА стала слишком черной, чтобы понравится многим болельщикам».

Как данк стал искусством?

Эстетизация данка настолько органичная часть 80-х, что о ней и не принято говорить. Считается, что НБА спасли Лэрри Берд и Мэджик Джонсон. Ну, максимум – Лэрри Берд, Мэджик Джонсон и Дэвид Стерн. На самом деле, НБА спасли Лэрри Берд, Мэджик Джонсон, Дэвид Стерн и данки, красивые и многообразные.

Прежде всего, стоит отметить многообразие.

При всей их способности летать Ирвинг, Томпсон и прочие действовали довольно прямолинейно. Первым, кто начал открывать новые сущности данка, стал человек из того самого джордановского «кокаинового цирка» – Орландо Вулридж. Он первым забил сверху, пронеся мяч между ног. И показал, что в данке есть гораздо больше, чем чистый атлетизм, амплитуда прыжка или даже развевающаяся афро-прическа.

За ним двинулись великие.

Майкл Джордан не завоевал мир одним махом. Ему для этого потребовалось несколько этапов, и на первом из них он предстал Его Воздушеством, человеком, как будто умеющим парить на верхотуре, как будто недоступным для притяжения, как будто являющим реалистичную версию супергероя. Супермен летает неестественно, Спайдермен, Карлсон и Бэтман пользуются дополнительными приспособлениями, а вот Джордан, Джордан – воплощение гармонии и подтверждение того, что и эта стихия не так уж чужда, пусть и для не совсем человека.

В конце 80-х Джордан и Доминик Уилкинс делают конкурс по броскам сверху одним из знаковых событий календарного года в НБА.

Сами их номера сейчас не особенно смотрятся. Но нужно проговорить три ключевые вещи:

1. Эти контесты подарили несколько легендарных данков, в том числе данк Джордана, где ему удается практически лечь в воздухе, и данк-мельницу Уилкинса.

2. На этом моменте слэмданк-контесты становятся очень престижным мероприятием и особенной гордостью лиги: НБА умудрилась сделать нечто, строго говоря, имеющее очень слабое отношение к баскетболу, оригинальным автономным зрелищем и посчитала необходимым стимулировать интерес в дальнейшем.

3. Лига разглядела в броске сверху бездну эстетического потенциала и умудрилась черпать оттуда вот уже больше 30 лет.

История конкурсов очень нестабильна: они получаются совершенно разными, иногда провальными, иногда противоречивыми, они чередуют депрессивные фиаско и возвращение к резонансным противостояниям Джордана и Уилкинса, они балансируют между закрытием и приоткрывающимся окном в отдельный вид спорта. Уже понятно, что все эти флуктуации – это нормально. Конкурсы развиваются, пусть и урывками, и планомерно исследуют красоту и оригинальность данка: атлетическое величие Джордана и Уилкинса выводится на новый уровень атлетическим величием сначала Винса Картера и Джейсона Ричардсона, а потом – Арона Гордона и Зака Лавина; фантазии Ди Брауна и Седрика Себалоса возвращаются фантазиями Блэйка Гриффина, Джавэйла Макги и Дуайта Ховарда, потребность в крохах в 80-е удовлетворяет Спадд Уэбб, потребность в крохах в нулевые – Нэйт Робинсон, каждый год корректируется баланс между оригинальностью идеи и эффектом исполнения…

Данк – в данном случае именно как автономный элемент, перекликающийся и превосходящий про изящности любое телодвижение из фигурного катания – добавил баскетболу столь необходимый ему компонент чистой эстетики. В других видах спорта красоту приносят исключительные голы, в баскетболе же нашли способ скорректировать стандартизованные броски вот так.

Вряд ли можно считать совпадением то, что лига начала расти в тот момент, когда перестала считать данки скандальным явлением.

Как данк превратился в оружие поражения?

Эстетика данка, впрочем, как и любая эстетика, понятна не всякому. Что чувствуется гораздо лучше, так это унижение/уничтожение/самоутверждение, которые в этом элементе заложены изначально.

Данки развивались в двух направлениях.

Сверху – из офиса НБА – задавали курс на техничность, фантазию, все новые горизонты возможностей.

Снизу – из гетто не НБА – приходил импульс другого характера.

Баскетбольные философы и пуристы не видели места для данка в баскетболе уже в аристократичных 20-30-х. В 60-х Уилт Чемберлен и Оскар Робертсон не понимали, откуда вообще берется желание уничтожать коллег. Даже парни из полуподпольной АБА все обставляли максимально деликатно.

Вот, например, еще один легендарный данк – Джулиус Ирвинг эстетствует на ощутимом фоне Майкла Купера. Очевидно, что форварду «Лейкерс» не очень весело, но сложно найти в этом моменте пренебрежительные нотки.

Так или иначе, но игроцкая культура НБА устремилась вниз в конце 80-х. Парни из школы, мамкины гангстеры, «слишком много слишком рано»… Лига оставалась все так же задириста, но утратила уважение друг к другу, которым обладали предыдущие поколения. Для нового же данк оказался оптимальным средством для того, чтобы сводить счеты, выпячивать себя, дискредитировать неприятелей.

Культурные изменения были очевидны.

«Броски – это утраченное искусство, – горевал Даг Коллинз. – Теперь вся НБА помешана на игре один на один, на постоянной конфронтации, главное оружие в которой – это данк. Ты прибегаешь и ставишь через меня, затем я попадаю шесть бросков через тебя, но один твой данк считается более сильным заявлением, чем мои шесть попаданий со средней дистанции».

Одна из самых значимых фигур эпохи – это Шон Кемп. Звериная стихия уличного баскетбола проникла в НБА в образе гиператлетичного мощного форварда, который не смог проучиться даже год в колледже из-за разных сомнительных историй. Последствия оказались чудовищны: заполучив в напарники ассистента Пэйтона и либерального тренера Карла, Кемп ураганом из аллей-упов, безумнейших проходов, бесстрашных полетов подчеркивал свое физическое доминирование. Более того, его данки всегда были выражением презрения, силового подавления, метафизического уничтожения. Поэтому он не ограничивался только ими, но и глумился над поверженными, доносил свою мысль самыми разными способами, живописно праздновал и вообще делал из данка целый ритуал, отмечающий, что произошло нечто совершенно необычное, навсегда позорящее оппонента и утверждающее полное превосходство самого Кемпа.

Связка Пэйтона и Кемпа прогоняла соперника через коридор бесконечных парашютов и данков и никогда не скрывала, что именно вот эта обидная процедура и является основной причиной для выхода на паркет. Представители старой школы обращали внимание и на другое. Фирменная комбинация «Соникс» – это не аллей-упы. Фирменная комбинация «Соникс» – это когда нечистая пара выбегала на кольцо и могла бы легко положить мяч в кольцо, но вместо этого начинала выдумывать какую-нибудь дичь, мяч отскакивал сопернику, а их команда получала незамедлительную контратаку и пощечину в четыре очка.

Этим отношением – приверженностью к постоянной конфронтации, где данк становился единственным аргументом – заразилась вся лига. С начала 90-х до середины нулевых мы увидели лучшие данки в истории баскетбола. И лучшими их, естественно, делает как раз то, что выросли они из искренней, ничем не сдерживаемой, выплескивающейся ненависти.

Каждый из этих моментов – отдельная история с оригинальным сюжетом, уникальными отношениями между героями, неповторимым антуражем. Но важно понимать, что все они выросли из атмосферы конкретной эпохи, которая воспевала уничтожающий данк как высшую баскетбольную ценность.

Именно на этом фоне родился и бесспорно лучший данк в истории баскетбола – «данк смерти»: Винс Картер поднялся в облака, чтобы перепрыгнуть семифутовую гору в форме Фредерика Вайса.

Картер вобрал в себя все лучшее из величайших мастерских 80-х-90-х и скомпилировал разнообразные посылы в своей теперь уже ставшей классической манере. Здесь и вертушки Доминика Уилкинса, и «убаюкивание мяча» Джулиуса Ирвинга, и выносы снизу Джордана – но подражателей и так хватает, а в случае с Картером все определило умение взлетать над паркетом и парить над ним так, как умел лишь он один.

Чистота исполнения здесь просто кинематографическая. Ничего лучше мы уже не увидим. В том числе и потому, что те идеалы – какими бы спорными они ни были – ушли навсегда.

Насколько опасны данки?

Очень.

Но об этом как-то не принято было думать и рассуждать.

Довольно долго опасность от данков оценивали лишь по степени нанесения материального ущерба. И руководство NCAA, и боссы клубов не скрывали, что гораздо больше переживают за дорогое оборудование, чем за своих игроков. И поэтому запрещали им ставить сверху не только во время игр, но и во время разминок. Поступали и прямые угрозы – что стоимость сломанных щитов и покореженных колец будут вычитать из крошечных зарплат.

Это помогало лишь отчасти. В 60-х форвард «Балтимора» 198-сантиметровый Гас Джонсон прославился тем, что в течение нескольких лет сломал три щита. (Для антуража: у него была вставлена золотая звезда на зубе, а однажды он в баре на спор коснулся точки на высоте 3,5 метра от пола). А в 70-м году Чарли «Вертолет» Хентц из «Питтсбурга» слишком буквально понял акцент АБА на данках и развлечениях и выиграл матч против «Каролины» оригинальным способом. По ходу одной игры он умудрился сначала оторвать кольцо, а потом еще и сломать щит после замены стойки: тренер хозяев посоветовался с арбитрами и решил на этом дело закончить и отдать победу разбушевавшемуся вандалу.

В 76-м случилась не только революция данка, но и революция щита: Артур Эрхат предложил новую конструкцию кольца, которая минимизировала ущерб от самых мощных бросков сверху. Данков становилось все больше, но лишь немногим удавалось представить бросок сверху в его опасном виде. Майклу Джордану необыкновенно повезло. А вот Дэррил Доукинс и Шакил О’Нил сознательно создавали образ всемогущих разрушителей и насиловали щиты изо всех своих недюжинных сил.

Как раз из-за Доукинса лиге пришлось не только укреплять оборудование, но и ввести дополнительное правило: за сломанный щит теперь полагался технический фол. Тогдашний комиссионер лиги Лэрри О’Брайен вызвал центрового на ковер и пригрозил дисквалифицировать его и штрафовать на 5 тысяч в случае повторного нарушения. Что, наверное, справедливо, если учесть, что пострадавший от Доукинса в Канзасе Билл Робинзин через три года покончил жизнь самоубийством.

В 90-е и нулевые – во времена уничтожения оборудования и соперников – все мысли о безопасности данкеров ограничивались тем, что им нужно было побыстрее убегать, когда сыплются осколки. Винс Картер вспоминал, что его коллеги напрыгивали на Чарльза Оукли, Алонзо Моурнинга, Патрика Юинга, то даже не думали о последствиях.

Любые незадачи списывались на несчастный случай. Эндрю Богут едва не сломал шею, Джеральд Грин потерял палец, Тони Аллен убил колено. Дрю Гуден повредил связки кисти. Кристапс Порзингис порвал кресты.

По сути, разбираться в этом предметно начали уже после всего, что случилось с Дерриком Роузом. Разыгрывающий завоевал уважение мощнейшими данками, но техника приземления на пятку с прямой ногой всегда смущала и в итоге была признана источником всех его проблем со здоровьем.

В наше время заговорили уже не только о том, что данки – это очень травматично, что пристрастие к ним  укорачивает карьеру, но и о том, что данки – это просто очень больно.

В книге «Физика баскетбола» Джон Фонтанелла пишет о том, что по его расчетам сила столкновения руки или кисти с дужкой кольца составляет порядка 170 ньютонов. «Это достаточно для того, чтобы нанести повреждение, особенно из-за того, что удар приходится на очень маленькую зону».

Ушибы руки, рассечения, повреждения связок – вполне естественная вещь, даже если не обращать внимания на процесс приземления. Медицинский персонал «Вашингтона» рассказывал, что существенные проблемы с кистями у игроков команды стабильно возникают из-за данков хотя бы раз в месяц.

В чем выражается эпоха постмодерна в истории данков?

К 2020-му данк пришел к странному состоянию, и дальнейшую его эволюцию сложновато предсказать.

1. Данк не то чтобы вышел из моды, но совершенно точно перестал резонировать. Как и любое современное явление культуры потребления, в какой-то момент он приелся и перестал быть гурманским блюдом, главной маркой баскетбола, тем, что нужно увидеть во что бы то ни стало.

Болельщики все чаще расстраиваются из-за конкурсов данков и все скептичнее обсуждают очередной «обычный данк» Леброна Джеймса, выбегающего на пустое кольцо, в лучшей десятке игрового дня.

Из объекта искусства данк превратился в нечто шаблонное.

И не всегда это плохо: как минимум, ушла та нервирующая помешанность на непременном унижении соперника при помощи броска сверху. Данк – будь то взрывные выходы Уэстбрука, использование гуманоидных конечностей Янниса, мощные плюхи Зайона – органично вернулся в вибрирующий поток игры.

Джейсон Тэйтум потоптал Леброна Джеймса в седьмом матче финала конференции позапрошлого года. Но об этом не помнит никто, кроме самого Джейсона Тэйтума.

2. Настоящие «постеры» – данки, вынимающие душу – из игры ушли. И вряд ли это временное явление.

Есть целый набор объективных причин.

Это и зацикленность на травматичности. Если даже в киевских поликлиниках так переживают за здоровье Кавая, то страшно подумать, что происходит внутри лиги, когда тот медвежьей походкой разгоняется, чтобы подлететь с леворуким данком. Раньше Винс Картер ставил себе цель подняться как можно выше, чтобы перепрыгнуть Данкана и удивить весь мир, теперь же редко можно увидеть, чтобы кто-либо бесстрашно прыгал в тела.

Хороший данкер сегодня – тот, кто аккуратно подлетает к кольцу и ставит так чисто, что у него потом ничего не болит.

Это и давление лиги. НБА с помощью технических за всяческие провокации и вообще более строгого судейства сделала так, что появление нового Шона Кемпа сейчас стало невозможным. Раньше Мутомбо понимал, что у него есть шанс выиграть дуэль в воздухе у атакующего игрока, а Джордан понимал, что в случае успеха он поиздевается над центровым. Сегодня защищающиеся игроки предпочитают убегать, а то их может подвинуть имеющая преимущество в глазах судей рука Блэйка Гриффина. А самим данкерам раздают технические за одни взгляды.

Это и изменение культуры. В НБА много друзей, нет откровенной шпаны, а еще много активистов, понимающих, что баскетбол – это далеко не все… Короче в НБА не осталось места для чистой ненависти к сопернику, который бросает тебе вызов самим существованием.

Последний раз, когда в данке проскальзывало нечто личное – это нападение Леброна Джеймса на Джейсона Терри. Он тогда еще играл за «Хит».

Сейчас мы должны были бы сидеть и ждать, когда Джа Морэнт заведет себе какого-нибудь персонального врага в виде Нуркича, а Зайон Уильямсон красиво оттопчется на Энтони Дэвисе. Но вместо этого мы сконцентрированы скорее на том, как бы Морэнт и Уильямсон научились половчее приземляться, а то их полеты и так вызывают нездоровое волнение.

3. Быть данкером стыдно.

С расцветом данков мастера этого искусства столкнулись с неприятной дилеммой: в общественном сознании возникло разделение на настоящих баскетболистов и «данкеров», к которым стали относиться как к неполноценным.

Первым, кто пострадал из-за такой репутации, стал Доминик Уилкинс. Его сопернику Джордану удалось вовремя прошмыгнуть в ряды баскетболистов, а вот летающий форвард, который когда-то один на один сражался с Лэрри Бердом, не успел – и в итоге потерял и место в списке 50 величайших игроков, и слишком много позиций в пирамиде величия. Его запомнили лишь как мастера ставить сверху, а вот карьерные достижения прошли мимо. Старик до сих пор убеждает, что 26 тысяч очков одними данками не наберешь, но ему никто не верит.

После них было множество похожих пар.

Кобе Брайант отказался от повторного участия в контесте и показательно сосредоточился на командной работе. Винс Картер не сделал такого же демонстративного отказа и завершил карьеру в качестве человека, который не добился ничего, кроме того, что выдал с десяток великих данков.

Дуайт Ховард отдал победу на конкурсе «малышу» и вместе с этим и избавился от клейма. Блэйк Гриффин же – последняя суперзвезда НБА, которая не побоялась еще и развлекать людей с помощью данков. Уже сейчас Гриффина-баскетболиста мало кто помнит, остался лишь данкер с ожидаемо проваленной карьерой.

Леброн Джеймс всю жизнь заигрывал с болельщиками: публиковал видео с колоритными данками непременно в районе проведения конкурсов по броскам сверху. Но на участие так и не решился – привычно сделал все политически остроумно: как бы и крутой данкер, но на конкурсы не ездил, так что ни под какие стереотипы не попадает. «Мне всегда казалось, что в НБА я должен проявить все грани моей игры», – отвечал он на уговоры.

Штука в том, что сейчас клеймо данкера пугает еще больше. Раньше репутации данкеров всеми силами избегали суперзвезды. Сейчас репутации данкеров избегают уже игроки, только в перспективе претендующие на звание звезды.

Именно с этим связана, скажем, даже не скрываемая рефлексия Зака Лавина касательно участия в слэм-данк-контесте: от последнего, который проходил в Чикаго, где он играет, он отказался из-за того, что обиделся – его не взяли на Матч всех звезд за игровые заслуги, он не захотел показывать болельщикам свои данки.

4. Данки – это отдельный спорт. И их дом – уже не НБА.

В 70-х до публики доходили лишь легенды о том, что на уличных площадках гораздо веселее, чем в НБА. В эпоху YouTube в этом легко убедиться: эстетические границы данка расширяют вполне себе профессиональные данкеры. Они выстраивают тело специально под броски сверху, уделяют много времени тому, чтобы выдумать что-то действительно небывалое, фирменное, ездят по конкурсам, которые проводятся в разных точках мира. И, конечно, собирают миллионы просмотров.

Четыре года назад Джордан Килгэнон, самый известный из них, даже прорвался в программу Матча всех звезд в Торонто с «данком скорпиона».

И возникло четкое ощущение, что будущее данка да и самого конкурса по броскам сверху на Матче всех звезд уже принадлежит не тем людям, что играют в лиге.

Скажем, лишь одному человеку удавалось сделать данк с двумя оборотами. И это профессиональный данкер Ториан Фонтеннет, а не кто-либо из НБА.

5. Исходя из всего сказанного, хочется поскорее увидеть «Космический джем 2».

В оригинальном фильме Джордан раздавливал пришельцев с помощью мясистого данка, «космического джема», символа одновременно мощи и изящества, самого красивого и самого унизительного, что есть в баскетболе.

Леброну Джеймсу придется как-то фантазировать на ту же тему, но уже тогда, когда восприятие данка претерпело существенные изменения. Если ориентироваться на современную повестку, то кажется, что он должен отдать слепую передачу под трехочковый из угла от Лолы Банни.

Фото: Gettyimages.ru/Kevin C. Cox; basket-mag.com; vice.com