50 лет назад Тарасов увел команду с матча со «Спартаком». Все было вообще не так, как в «Легенде №17»
В фильме «Легенда №17» был эпизод, в котором перед Суперсерией-1972 сборная СССР играла товарищеский матч с московским «Спартаком». Олег Меньшиков в роли Анатолия Тарасова, глядя на то, как наглые судьи топят сборную, воскликнул: «Я не знаю, для чего эта игра, и кто ее придумал!». После этого Тарасов отправил хоккеистов в раздевалку и таким образом зафиксировал самый жесткий протест в истории советского хоккея.
По сюжету за эту выходку Тарасова отстранили от работы в сборной, и в Канаду ее повезли другие люди. Непонятно, зачем в фильме изменили историю событий, но все было максимально не так. Со «Спартаком» играла не сборная, а ЦСКА. Матч был не товарищеский, а золотой. И до первой Суперсерии оставалось еще три года.
***
К 1968-му ЦСКА подбирался в статусе лучшей команды страны: административный ресурс, отличный состав и мощный тренерский ум отправляли армейцев в далекий космос. ЦСКА четырнадцать раз побеждал в чемпионатах, пять раз становился вторым и один раз – третьим (то есть 20 медалей из 21 возможной).
Конкуренцию армейцам навязывали номенклатурное «Динамо», а еще дерзкий «Спартак» и иногда «Крылья Советов». В 60-х успешнее других красно-синей машинt противостояли спартаковцы. За восемь лет они дважды отобрали у ЦСКА золото. У них был самый талантливый состав в истории: в атаке блистали братья Майоровы (правда, к 1969-му Евгений уже закончил), Старшинов, Якушев, Зимин и Шадрин, а в воротах прикрывал легендарный Зингер.
В том сезоне чемпионат проводили в два этапа: предварительный и финальный. На предварительном определялась шестерка команд, которая потом боролась за золото, остальные сражались за места с 7-го по 24-е.
Предварительный этап ЦСКА выиграл, но «Спартак» отстал только на два очка и обозначил основательные претензии на золотые медали. На втором этапе каждый из шести финалистов должен был сыграть друг с другом по четыре матча, но все, конечно, ждали бешеной рубки «Спартака» и ЦСКА.
К последнему туру команды приплыли с почти равным количеством очков: у «Спартака» – 46, ЦСКА – 45. Все решалось в последнем матче, и в этом была образцовая справедливость.
Газеты и болельщики трепетали в ожидании. За ЦСКА были титаны советского хоккея Рагулин, Фирсов, Кузькин и собранная только в этом сезоне, но уже гремевшая в Союзе тройка Михайлов – Петров – Харламов. За «Спартак» – ветераны Старшинов (он забил свой 300-й гол в том сезоне), Борис Майоров и Зингер, а также молодые суперталанты Зимин и Якушев (забил 50 голов в том сезоне).
***
Схватка случилась 11 мая 1969-го. Это был один из тех дней, когда даже майские жуки жужжали громче обычного. Команды вышли на лед забитого сверх меры Дворца спорта в Лужниках (14 тысяч зрителей, в числе которых был Брежнев) в следующих составах.
«Спартак», который вообще-то устраивала ничья, неожиданно взвинтил темп и еще в первом периоде забросил две шайбы в ворота Толстикова (17-летний Третьяк еще сидел глубоко под ним) – отличились Зимин и Старшинов.
Тарасов громогласно командовал звеньями, пытался что-то изменить, но к концу второго периода его команда так ничего и не забила. Зато в третьем получилось лучше (подействовали результаты диких предсезонных сборов): ЦСКА открыл второе дыхание и полетел на сверхзвуковых скоростях. Через полторы минуты после старта заключительного периода Викулов отыграл одну шайбу, после которой ЦСКА заиграл еще мощнее и Зингер едва успевал переводить дыхание после очередного бриллиантового сэйва.
В то время для третьего периода существовало интересное правило: команды менялись после 10 минут воротами. Так вот, за секунду до смены ворот (секундомер на табло показал 9:59) Петров счет сравнял – 2:2, но главный арбитр матча гол не засчитал. Оказалось, что контрольный секундомер, на который ориентируются судьи, шел вперед на две секунды, и по его данным ЦСКА забил в 10:01.
Судьи матча Юрий Карандин и Михаил Кириллов подъехали к Тарасову, чтобы объяснить решение, но в ответ услышали дикий рев: «Гол засчитан правильно!». Тарасов превратился в перегретый чайник и кричал на всех подряд: игроков, судей, болельщиков и на главного виновника ситуации – судью-секундометриста.
По правилам Тарасов мог заявить протест после окончания игры. Но он предпочел действовать немедленно – и увел свою команду в раздевалку. Шли минуты: 5, 10, 20, 30. ЦСКА на лед не возвращался.
Про те минуты в раздевалке ходило много слухов, но все развенчал бывший игрок ЦСКА Александр Пашков: «Ничего особенного в раздевалке не происходило. Ребята просто отдыхали. Тарасов в это время сражался с судьями и шишками из федерации хоккея и спорткомитета. Никаких особых установок он в те полчаса не давал – не до того было!»
На матче присутствовал генсек партии Леонид Брежнев. Когда наступила пауза, он ушел в комнату отдыха. Брежнев, понятно, проявлял недовольство, но сам в ситуацию не вмешивался.
Татьяна Тарасова вспоминала: «В ситуацию вмешался министр обороны маршал Гречко. Он позвонил в Лужники, подозвал к телефону папу и приказал немедленно продолжить игру. Отец обязан был подчиниться, как он говорил, только потому, что носил военное платье».
В итоге пауза продлилась 37 минут. Выходка Тарасова сломала сетку вещания (телевизионщики были в шоке и не знали чем заполнить эфир), подкосила его карьеру и сломала ЦСКА в золотом матче.
Забавно, что такой эпизод Тарасов в своей жизни уже видел. Это случилось в ноябре 1957-го, когда армейцы играли с «Крыльями Советов» (на тот момент действующими чемпионами Союза). Только вот не засчитали тогда гол в ворота ЦСКА, а в раздевалку хоккеистам приказал уйти тренер «Крыльев» Владимир Егоров. Тот матч команды не доиграли, а потом почему-то отменили и назначенную было переигровку. Разница была лишь в том, что Брежнева тогда на трибунах не было.
Через пару дней «Советский спорт» разнес тренера: «Тарасову неоднократно указывали на факты пренебрежительного отношения к хоккеистам, судьям, зрителям. Однако Тарасов не считался с критическими замечаниями в свой адрес, расценивал каждое из них едва ли не как личное оскорбление.
Таким образом его поведение во время воскресного матча – отнюдь не случайность. Только на этот раз оно больно ударило по интересам 14 тысяч зрителей и миллионов телезрителей, смотревших матч. Заслуживают осуждения грубость и бестактность Тарасова по отношению к судьям матча – молодым людям, один из которых является инженером, а другой – рабочим, отдающим свое свободное время тому самому делу, которому посвятил себя и тренер Тарасов».
После паузы отдохнувший «Спартак» вылетел на лед, Зимин забросил еще одну шайбу, но телевизионные болельщики ее так и не увидели (итоговый счет – 3:1), и команда Николая Карпова, которая тогда в одиночку тормозила всесильный ЦСКА, стала чемпионом СССР (третий раз в истории).
«Ребята, это я просрал матч. Я дал им отдохнуть, и они дожали нас», – рубанул расстроенный Тарасов в раздевалке после матча.
Вместе со своей дочерью и ее подругой Тарасов вышел через девятый выход стадиона навстречу ревущей массе людей – отовсюду кричали его имя, расстроенные фанаты рвали на нем одежду, волосы и вообще все, что попадалось под руку. Тарасов не испугался и с дороги не свернул: дошел до «Волги» и нырнул на пассажирское сиденье. Машину качали, пытались перевернуть, вызывали виновника поражения на разговор – тот опустил зеркало и что-то сказал. Толпы полковник Тарасов не боялся никогда. Минуту спустя, «Волга» выехала за территорию «Лужников».
На следующий день Анатолия Тарасова вызвали в Спорткомитет и сняли сразу два звания – заслуженного мастера спорта и заслуженного тренера СССР. На заседании Тарасов не отступил от мнения о предвзятом судействе, снова со всеми поругался и не принес никаких извинений. «Он вернулся домой, ушел в спальню, рухнул на кровать и заплакал: было горько от того, что с ним, преданным стране и спорту человеком, обошлись несправедливо. Плачущим я видела отца всего лишь два раза в жизни – в этот день и еще когда всей семьей попали в автокатастрофу», – свидетельствует Татьяна Тарасова.
Несносный характер своего коллеги ненавидел даже интеллигентный напарник по сборной Аркадий Чернышев. Журналист Федор Раззаков приводит слова Чернышева в своей книге «Российский хоккей: от скандала до трагедии».
Аркадий Чернышов (на первом плане) и Анатолий Тарасов
– Ну до чего же вы, журналисты, трусливая публика! Все готовы Тарасову простить, – воскликнул Чернышев.
– А вы «Советский спорт» разве не читаете? – возразили ему. – Там все поставлено на свои места.
– Ты о заметке Сологубова? Да она такая маленькая, что ее и не заметишь. Про эту сволочь полагалось целую страницу написать. И дать заголовок похлеще.
Вскоре после этих событий Тарасов заказал тренировочный свитер с огромной золотистой буквой «Т» на спине (расшифровывалась как Тарасов, но кое-кто острил, что Тиран). Через полгода регалии ему вернули, но после Олимпиады 1972-го в Саппоро Тарасов сборную больше не тренировал, а еще через пару лет закончил и с ЦСКА, хотя явно хотел работать еще (пробовал даже тренировать футбольную команду армейцев).
Возможно, ему так и не забыли ту выходку на глазах Брежнева, а возможно – космическое эго тренера, которое росло со времен знакомства с сыном Сталина, больше не помещалось в рамки хоккея.
Автор Максим Никитин